Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
188 
– К сожалению, – сказал ей Жак, – я не могу вам рекомендовать вернуться домой, мадам де Бразен. Поскольку ваш супруг обвинен в государственной измене, все его имущество должно быть опечатано. Вы, конечно, можете поехать к матери…
– Она поедет ко мне, – вмешалась Эрменгарда. – Вы считаете, что я могу ее оставить на растерзание всем этим кумушкам из квартала Нотр-Дам? Там многие радуются падению Главного казначея. И в городском доме Катрин не будет в безопасности. Она останется у меня!
Руссе нечего было возразить. Он разрешил Катрин поселиться в особняке Шатовиллен. Молодой капитан изменил свое отношение к супруге Гарена. Он действительно не знал больше, с кем имеет дело: с супругой преступника или с любовницей его повелителя. Он поделился своими сомнениями с Эрменгардой:
– Я не знаю, как себя вести, графиня. Монсеньор Филипп приказал мне обеспечить безопасность мадам де Бразен, не позволять ее супругу издеваться над ней, но он не знает дальнейших событий. Он все еще в Париже, и я не представляю, что будет, когда Филипп узнает о нападении на аббатство, ведь он такой набожный! Он будет взбешен, и я очень боюсь, как бы его гнев не обрушился на мадам, как бы он не счел ее сообщницей мужа…
– Ну что вы, друг мой! Разве вы забыли о том, какую любовь питает его светлость к Катрин? Разве вы не знаете, что она царит безраздельно в его сердце?
Жак де Руссе несколько вольно почесал затылок. Видно, что-то его смущало.
– Вообще… я не совсем уверен. Говорят, что в Париже монсеньор Филипп увлекся прекрасной графиней Солсбери. Вы же его хорошо знаете… Он непостоянен, страстно любит женщин, и трудно представить его хранящим верность одной. Мадам Катрин в сложном положении, да и ее состояние ее не красит. И я опасаюсь…
– И вы побаиваетесь за свое будущее! – насмешливо произнесла Эрменгарда. – Бог мой, по правде сказать, вы не слишком храбры для солдата! Тогда я все возьму на себя. Я забираю Катрин под свою ответственность и увожу ее к себе. Если герцог разгневается, я знаю, что ему ответить. Делайте что хотите с имуществом де Бразена, но окажите мне любезность и привезите ко мне камеристку Катрин, ее лекаря-мавра, всех слуг, а с ними доставьте все личные вещи мадам де Бразен: ее туалеты и украшения. Я все сказала! Остальное беру на себя! Никто из Шатовилленов еще не изменял дружбе! Если Филипп попытается еще что-то сделать дурное моей девочке, даю вам слово, я найду, что ему сказать. Шатовиллен – мощная крепость, о которую уже многие поломали зубы. И Филипп тоже оставит там свои зубы, если попытается обидеть Катрин… Я тогда позволю себе сказать ему все, что я об этом думаю.
Больше говорить было не о чем. Руссе сдался. Он слишком хорошо знал графиню, чтобы понять, что она выполнит свое обещание. Она могла обращаться с Филиппом, как с нашалившим мальчишкой. Покидая Сен-Сен, молодой капитан подумал, что он не позавидует Филиппу, если тот будет иметь дело с этой грозной вассалкой. Сам же он предпочитал сразиться с турецкой армией, чем с мадам де Шатовиллен, когда она приходит в ярость.
Катрин и Эрменгарда должны были покинуть аббатство на другой день. Молодой женщине надо было хорошо отдохнуть перед дорогой, и, потом, графиня совсем не хотела, чтобы та вернулась в Дижон следом за своим арестованным мужем. Но в тот момент, когда они собирались сесть в карету, распрощавшись и поблагодарив Жана де Блези, к ним неожиданно подошел Ландри. Она уже давно не видела этого молодого человека. Он горячо расцеловался с ней после сражения, но быстро оборвал ее слова благодарности и удалился в келью, которую ему предоставил аббат. Катрин объяснила его бледность и заострившиеся черты лица усталостью от дороги и выдержанного боя. Но когда он подошел к ней, его вид еще более обеспокоил ее.
– Я пришел проститься с тобой, Катрин, – просто сказал он.
– Проститься? Но почему? Я думала, что ты нас проводишь до Дижона.
Он покачал головой и отвернулся, чтобы Катрин не заметила блеснувших слез.
– Нет, я не еду в Дижон. Я ухожу со службы.
И замолчал. Катрин никак не могла понять, что хотел сказать Ландри.
– Ты уходишь из королевских конюших? Что такое? Ты недоволен? Ты устал служить монсеньору Филиппу?
Ландри покачал головой. Хоть он и старался сдержаться, две слезинки выкатились из его глаз и потекли по щекам. Это сильно взволновало Катрин. Она никогда не видела своего друга детства плачущим. Он всегда был в хорошем настроении, по натуре очень общительным, радовался жизни.
188 
