Последние отзывы

  250  

Но, вернувшись домой, Катрин никак не могла успокоиться. До нее доносились звуки праздника. Голоса, звуки виолы, женский смех, весь веселый гомон праздника не находили никакого отклика в ее сердце. Она долго стояла у окна, глядя на лунный свет, заливавший крыши Лоша. Засыпавший город излучал спокойствие и мир, контрастирующие с потоками света, лившимися из окон королевского дворца. Над городом же царил покой. Лишь иногда с туманных берегов Эндра доносился крик какой-то ночной птицы… Взгляд Катрин перенесся в сторону башен возле Францисканских ворот. Что-то невыразимое тянуло ее туда. Такая теплая ночь! Она ни за что не уснет… Она слышала о жарких спорах, разгоревшихся между Жанной и Иоландой, с одной стороны, и королем, Ла Тремуйлем и канцлером Реньо де Шартром, архиепископом Реймским, – с другой, по поводу коронования Карла. В окружении короля говорили об опасностях, которые представляли собой еще занятые врагом деревни, через которые придется проезжать. Если победит Жанна, чего так хотела Катрин, Арно снова уедет. Тогда зачем же терять драгоценное время, когда он рядом?

Ничего не сказав Саре, прикорнувшей в уголке, утомленной хлопотами по обустройству на новом месте, Катрин достала из сундука темную накидку с капюшоном, завернулась в нее и вышла из дома. Идя по маленьким улочкам, ведущим к Королевским воротам, а затем по торговым улицам города, Катрин даже не думала о том, что она скажет Арно. Зачем думать заранее? Сердце подскажет ей, когда придет время, нужные слова. Ее мучило неодолимое желание поскорее быть вместе с ним.

Улочки Лоша и особенно та, что вела от Королевских до Францисканских ворот, были пустынны. Сюда доносились еще звуки празднества да слышны были тяжелые шаги лучников, делающих обход вдоль стен королевского города. Катрин скорее летела, чем шла, по спускавшейся вниз улице, притягиваемая как магнитом тем домом, на котором красовалось изображение святого Крепена, чью крышу она видела днем из окна своего дома. Жилище кожевенника, у которого остановился Арно, находилось возле мощной четырехугольной башни. Слабый свет виднелся из-под круглой арки – это был фонарь гвардейцев. Вдалеке слышалось журчание воды в реке.

Квартал был тих, но по другую сторону ворот по той же линии краснели окна постоялого двора. Там тоже было веселье, и Катрин постаралась поскорее миновать полосы света, падавшего из его нижних окон. Она прижалась в углу в тени башни, стараясь угадать, что происходило сейчас за закрытыми ставнями дома Арно. На втором этаже одно освещенное окно неудержимо притягивало взгляд Катрин. Она медленно приблизилась к закрытой двери, на которой висело тяжелое бронзовое кольцо. Но как только Катрин протянула к нему руку, она услышала голоса и быстро спряталась в тени, прижавшись к стене… Вскоре дверь отворилась. Послышался шелест платья, потом женский голос.

– Я приду завтра, не беспокойся… – прошептал женский голос, который показался Катрин знакомым.

Другой, мужской, голос прошептал в ответ что-то неразборчивое. Слабый свет свечи вырвал из мрака фигуру стройной высокой элегантной женщины в роскошном шелковом плаще цвета сливы. Любопытство Катрин было сильнее осторожности. Ей не удавалось разглядеть лицо женщины: его закрывала маска того же цвета, что и накидка, но из-под капюшона, немного съехавшего назад, выбивались рыжие волосы гостьи. И ее красные чувственные губы, которые не закрывала маска, были губами Катрин де Ла Тремуйль.

Едва сдержав гневный возглас, Катрин отпрянула назад, тщетно пытаясь унять бешеное биение своего сердца. Острая, невыносимая боль пронзила ее всю. Впервые в жизни она почувствовала жгучую ревность, от которой ей хотелось завыть.

Силуэт мадам де Ла Тремуйль давно исчез в темноте улицы, а Катрин все стояла. Все вдруг стало таким ужасным. Так вот почему Арно не остался на празднество короля! Чтобы принять эту женщину, свою любовницу. А бал разве не прекрасное алиби? Он удержал ее супруга возле короля Карла VII. Теперь понятен гнев Арно, увидевшего ее в платье своей любовницы. Что значило для него, что столь давно презираемая им женщина носит цвета того или другого лагеря? Главное, он не хотел видеть наряд прекрасной Ла Тремуйль на плечах другой…

Дом снова погрузился в темноту. Улица была освещена лишь узким лучиком луны, зацепившейся за край крыши, да отсветами из окон постоялого двора, где шум еще больше усилился. Вопли и песни, доносившиеся оттуда, доказывали, что солдаты с девицами праздновали там недавний успех под Орлеаном. Но Катрин вдруг все стало безразлично. Больше не думая скрываться, она, чувствуя, как кровь стучит у нее в висках, и с трудом удерживаясь от слез, вышла из своего укрытия. Она хотела лишь одного – скорее вернуться домой и выплакаться у Сары на плече. Смутные планы рождались у нее в душе: завтра же она покинет двор, попросит разрешения у Иоланды уехать обратно к Эрменгарде. Ей больше нечего было ждать от жизни здесь…

  250