80 
– Это гобоисты, дорогая моя. Обычай велит им играть весь день до полуночи. Вы должны приготовиться встретить музыкантов. Я позову ваших служанок…
Оглушенная, не вполне проснувшаяся, Катрин смотрела на входящих служанок, которые весело ее приветствовали. Они радостно порхали вокруг, одна протягивала платье, другая туфли, третья – зеркало. Но их хитрые взгляды непреодолимо притягивал Гарен, удобно устроившийся в кресле. Он снисходительно наблюдал за этим веселым оживлением, превосходно играя роль счастливого новобрачного, присутствующего при утреннем туалете любимой жены… Катрин не знала, смеяться ли ей над этой комедией или сердиться.
Одна Сара оставалась спокойной. Она вошла последней, неся платье второго дня свадьбы, которое Катрин должна была надеть: медового цвета, расшитое того же цвета шелковыми колосьями, окруженными тонкой золотой нитью. Широкие рукава, вырез и низ платья были отделаны темно-коричневым мехом соболя. Нижнее платье было из гладкого медового атласа. Целиком спрятавший волосы чепец состоял из двух собольих валиков, окружавших высокий каркас, обтянутый вышитой тканью, и с него спадало короткое покрывало из той же ткани. Широкий золотой пояс подхватывал под грудью складки платья. Туалет довершало ожерелье из золотых колосьев и прекрасных круглых топазов. Сара помогала своей хозяйке одеваться, двигаясь с важностью жрицы.
Но лицо цыганки было мрачным, и все время, пока Катрин одевали, она не проронила ни слова. Гарен ушел, чтобы заняться собственным туалетом, и женщины смогли бы поговорить, если бы не рой любопытных служанок. Как только Катрин была готова, Сара жестом прогнала обеих и повернулась к молодой женщине.
– Ну, ты счастлива? – спросила она.
Катрин удивилась этому внезапному нападению. Сара, казалось, была в очень плохом настроении. Ее черные глаза изучали лицо молодой госпожи де Бразен, словно она пыталась что-то прочесть на нем. Катрин нахмурилась.
– Почему бы и нет? Вернее, почему я должна быть счастливой? Я не для этого выходила замуж, и ты это знаешь!
– Знаю. Я только хотела, чтобы ты рассказала мне, как прошла брачная ночь. Первая чувственная близость – это так важно для женщины!..
– Очень хорошо, – лаконично ответила Катрин. Она решила ни одной живой душе, даже Саре, не признаваться в своем унизительном вчерашнем опыте. Ее гордость не давала доверить даже давней своей наперснице, что муж, насладившись созерцанием ее красоты, отправился спать в свои покои и даже ни разу не поцеловал ее.
Но Сара не сдавалась.
– Так уж хорошо? Для новобрачной у тебя не слишком усталый вид. У тебя даже нет кругов под глазами…
На этот раз Катрин разозлилась и топнула ногой.
– Какое тебе дело? Как надо, так и выгляжу! Теперь оставь меня в покое. Я должна идти к мужу.
Раздражение Катрин вызвало у Сары слабую улыбку. Смуглая рука на мгновение легла на плечо девушки. Сара вдруг быстро притянула Катрин к себе и поцеловала в лоб.
– Дай бог, чтобы ты говорила правду, ангел мой, тогда бы я меньше боялась за тебя. Дай бог, чтобы у тебя действительно был муж. Но я в этом сомневаюсь.
Отказавшись на этот раз сказать больше, Сара завернула Катрин в широкий плащ коричневого бархата, некогда подаренный герцогом Филиппом и бережно хранимый, и открыла дверь комнаты. Затем она вслед за девушкой спустилась по холодной каменной лестнице башни. Гарен ждал свою жену перед замком. Он подал ей руку. У лестницы мальчики в веселых красных и синих костюмах, надув щеки, изо всех сил дудели в гобои. При виде молодой женщины они удвоили пыл и заиграли еще громче. Бледное солнце едва пробивалось сквозь тучи.
Весь день Катрин под аккомпанемент гобоев старательно играла новую для нее роль хозяйки замка. Вечером, вместе со всем домом и всеми жителями деревни, она отправилась в маленькую церковь Бразена, чтобы зажечь факелы от лампады. Потом каждый должен был зажечь свой погасший очаг от священного огня. Стоя рядом с Гареном, она смотрела, как загорается в камине зала традиционное буковое полено, затем помогала раздавать крестьянам куски тканей, серебряные монеты и хлеб – рождественские подарки. В полночь она прослушала три мессы в часовне замка, где венчалась накануне, затем вернулась ужинать.
Она устала за этот долгий день. Угасавший свет, наступавшая темнота оживили ее тревоги. Что принесет эта новая ночь? Гарен будет вести себя так же странно или заявит о своих правах супруга? Весь день он вел себя обыкновенно, то есть был любезен. Он часто улыбался ей, а выходя из-за стола после полуночного ужина, подарил ей два жемчужных браслета, пожелав веселого Рождества. Но он так странно смотрел на Катрин, что ее до глубины души пронизывал холод. Она готова была поклясться, что в эти минуты он старается побороть какую-то черную ярость. Но что ее вызвало? И на кого она направлена? Катрин была такой кроткой и послушной, что самый требовательный супруг не мог желать большего. Сердце бургундского министра финансов представляло нелегкую загадку!
80 
