63 
– Но даст ли он мне ее? – с сомнением прошептала молодая женщина.
– Если вам удастся с ним поговорить, он окажет милость. На какое-то время Монсальви забудут, а он отсидится в горах. А через год он вернется ко двору.
По мере того, как он говорил, Катрин чувствовала, что у нее становится легче на сердце.
Бесконечная благодарность родилась в ее душе. Молодая женщина поняла цену дружбы Тристана, которому долг, безусловно, запрещал отпускать овернцев в погоню за беглецами. Тем более что они не скрывали своего намерения отбить его у людей коннетабля и вернуть живым и невредимым в Монсальви.
Очаровательным жестом она взяла руку Тристана и прижала ее к щеке.
– Вы всегда знаете лучше меня, что нужно делать, друг Тристан! Мне давно следовало это знать, и вместо того чтобы бунтовать против ваших советов, я поступила бы много лучше, если следовала бы им, даже не пытаясь понять.
– Я столько не прошу. Но раз уж вы так настроены, попросите Ренодо подать нам обед! Я так голоден, что съел бы собственную лошадь.
– Я тоже, – рассмеялась Катрин. – Где же пропадает мой верный паж? Я не видела Беранже с самого утра.
– Я здесь! – послышался жалобный голос: что-то зашевелилось в углублении у очага, где стояли каменные скамейки. Паж вынырнул из темноты и приблизился.
– Так, Беранже, – начала Катрин, – и где же вы были? Сегодня утром я вас ждала, искала, а…
Она остановилась на полуслове, пораженная глубокой грустью пажа, отпечатавшейся на его лице. Ссутулившись, опустив голову, с дрожащими уголками губ, так что казалось, он сейчас заплачет, Беранже являл собой само воплощение скорби.
– Боже мой! Но что с вами?! Можно подумать, что вы потеряли близкого человека.
– Оставьте, моя дорогая, – перебил Тристан. – Мне кажется, я знаю, в чем дело! Вы пришли слишком поздно? Случилась какая-нибудь неприятность?
Беранже отрицательно помотал головой и сказал с сожалением в голосе:
– Ничего, мессир! Все прошло очень хорошо. Я вручил письмо, которое вы мне дали, и его немедленно отпустили.
– Ну? Вы должны быть довольны.
– Доволен? Да… конечно! О! Я доволен, мессир, и я вам так благодарен, но…
– Вы можете сказать, о чем идет речь? – запротестовала Катрин, которая с удивлением следила за разговором.
– Об этом неугомонном студенте, некоем Готье де Шазее, чей арест вы вчера видели и которым заинтересовался наш юный друг.
Тристан рассказал, как накануне вечером, когда он пришел в гостиницу доложить Катрин об аудиенции у коннетабля, молодой Рокморель робко поведал ему о стычке, свидетелями которой он и его госпожа явились несколько часов перед этим в окрестностях Шатле. Он сказал, что мадам де Монсальви заинтересовалась судьбой рыжего студента и обещала вытащить его из этой истории. Обещание было вытеснено в ее голове другими более важными заботами. Но Беранже, охваченный восхищением смелым юнцом, не забыл о нем.
– Думая доставить вам обоим радость, – заключил Тристан, – я сегодня утром отправил с Беранже приказ об освобождении. Поэтому я был несколько удивлен вытянутым лицом вашего пажа. Я был уверен, что он явится сюда или отправится в какой-нибудь другой кабачок, чтобы со своим новым другом отпраздновать его освобождение.
– Беранже, пора объяснить нам, что случилось на самом деле, вместо того чтобы смотреть на нас полными слез глазами. Этот юноша был не рад, что его освободили?
– О, напротив! Он был счастлив. Он спросил меня, кто я такой и как это мне так ловко удалось его вытащить из тюрьмы. Я ему ответил. Тогда он меня расцеловал… и бросился удирать со всех ног, на ходу крича: «Большое спасибо, друг! Может быть, мы еще встретимся! А пока что, будь так любезен, извини, но я бегу к кумиру Марион. Она мне кое-что должна, а с ней никогда не следует затягивать с обязательствами!..» И исчез в направлении улицы Сен-Жак.
– Да, – проворчал Тристан, – маловато для благодарности. Вот и хлопочи после этого за людей.
– Не переживайте, Беранже, вы совершили доброе дело, к тому же совершенно бескорыстно, раз вам не предложили дружбы, которой вы так желали.
– Это правда! Я бы так хотел стать его другом! Я хорошо знаю, что рядом с парижским студентом я только ничтожный деревенский невежда…
– Вы прежде всего храбрец, который сделал слишком много для неблагодарного фанфарона. Забудьте его. Я заинтересовалась им только потому, что он напомнил мне об одном потерянном друге. Завтра мы уезжаем в Тур. У вас не получилась дружба с мятежным школяром, но вы, возможно, увидите короля, – сказала Катрин.
63 
