Особенно,... 
19 
— Неприятной стороной стало то, что история об ожерелье просочилась в прессу, и нас замучили воодушевленные охотники за сокровищами и предприимчивые воры. Всего несколько недель назад какой-то гад едва не убил Аманду и украл кучу бумаг, которые мы разбирали, пытаясь найти ключ к местонахождению драгоценностей.
— Бумаги… — повторил Макс, желудок скрутило.
Ужас вернулся и с такой силой, что он почувствовал, словно его снова швырнуло о скалы. Калхоуны, изумруды, Бьянка.
— Что случилось, Макс?
Лила наклонилась и коснулась рукой его лба.
— Вы побелели, как полотно. Просто устали, — решила она. — Позвольте мне проводить вас в комнату, чтобы вы смогли отдохнуть.
— Нет, все хорошо. Ничего страшного.
Макс отпрянул, поднялся на ноги и зашагал по комнате. Что он может сказать ей? Что? После того, как она спасла ему жизнь, заботилась о нем? После того, как целовал ее? Калхоуны предоставили ему кров без колебаний и вопросов. Поверили ему. Как рассказать Лиле, что он — пусть и по неосторожности — работал с людьми, которые планировали обокрасть их?
Все же придется. Врожденная честность не позволит ничего другого.
— Лила…
Макс обернулся и увидел, что она наблюдает за ним наполовину заботливыми, наполовину настороженными глазами.
— Яхта. Я помню яхту.
Она с облегчением улыбнулась.
— Хорошо. Наверное, память вернется быстрее, если вы перестанете волноваться. Почему бы вам не присесть, Макс? Так легче думать.
— Нет.
Отказ прозвучал резко, Макс сосредоточился на ее лице.
— Яхтой владел человек, который нанял меня. Его зовут Кофилд. Точно — Кофилд.
Лила всплеснула руками.
— И что?
— Это имя ничего не говорит вам?
— Нет, а должно?
Возможно, он ошибся, подумал Макс. Может быть, в голове перепуталась история ее семейства с его собственным опытом.
— Ростом приблизительно шесть футов, очень аккуратный. Лет сорока. Темно-русые волосы, седеющие у висков.
— Ладно.
Макс расстроено выдохнул.
— Приблизительно месяц назад он нашел меня в университете и предложил работу. Хотел привлечь к сортировке и разборке каких-то семейных документов. Мне обещали щедрую плату и несколько недель пребывания на яхте… плюс компенсацию всех моих расходов и время для написания книги.
— Поскольку вы в здравом уме, то согласились.
— Да, но, черт побери, Лила, эти бумаги — квитанции, письма, бухгалтерские книги… на всех ваше имя.
— Мое?
— Калхоун. — Макс запихнул руки в карманы. — Разве вы не понимаете? Меня наняли, чтобы я, находясь на судне, изучал вашу семейную историю по документам, которые у вас похитили.
Лила молча смотрела на него. Максу показалось, что прошло очень много времени, прежде чем она поднялась с кресла.
— Хотите сказать, что работали на человека, который пытался убить мою сестру?
— Да.
Она не сводила с него глаз. Макс практически ощущал, что Лила старается проникнуть в его мысли, но когда заговорила, ее голос был ледяным.
— Почему вы рассказали это только сейчас?
Он устало провел руками по волосам.
— Я ничего не помнил, пока вы не рассказали об изумрудах.
— Это странно, не находите?
Макс видел, как словно ставни опустились на ее лицо, и кивнул.
— Не жду, что вы мне поверите, но я правда ничего не помнил. И когда согласился на эту работу, ни о чем подобном не подозревал.
Лила продолжала пристально наблюдать за ним, оценивая каждое слово, каждый жест, каждый нюанс в выражении глаз.
— Знаете, мне кажется очень странным, что вы не знали об ожерелье и грабеже. Пресса мусолила эту тему много недель. Надо жить в пещере, чтобы ничего не услышать.
— Или в студенческой аудитории, — пробормотал Макс.
Язвительные слова Кофилда о том, что у него больше ума, чем проницательности, всплыли в памяти и заставили Макса вздрогнуть.
— Послушайте, я расскажу все, что вспомню, до того, как уеду.
— Уедете?
— Не могу представить, что в сложившихся обстоятельствах кто-либо из вас захочет, чтобы я остался.
Лила разглядывала его, интуиция сражалась со здравым смыслом. Тяжело вздохнув, подняла руку.
— Думаю, вы должны рассказать всем сразу. Тогда и решим, что с этим делать.
Это был первый семейный совет Макса. Он вырос не в демократичной среде, а под безжалостной диктатурой отца. Калхоуны же совсем другие. Они собрались вокруг большого обеденного стола из красного дерева, настолько объединенные, что Макс впервые с тех пор, как очнулся наверху, почувствовал себя отторгнутым. Они слушали, иногда задавая вопросы, пока он повторял то, что уже поведал Лиле в башне.
19 
