Последние отзывы

  95  

Когда доктор ушел, Матильда спросила меня:

— Что с вашим знакомым?

— Я отложила встречу с ним, надо позвонить.

— Сейчас подадут обед. Почему бы вам не пригласить его сюда?

Я позвонила Ричарду и передала ему приглашение Матильды. Он принял его, похоже, без особого удовольствия. Я постепенно узнавала Ричарда: он терпеть не мог, когда разрушались его планы.

Он приехал, и обед оказался очень приятным. Дермот отсутствовал: он был не в силах встречаться с людьми, зато Гордон с Ричардом быстро нашли общие темы.

Обед закончился в половине третьего, для дальней поездки не оставалось времени, так что мы решили посидеть в саду. Там было очень хорошо — позади нас стоял дом, впереди расстилалось море, а вниз к пляжу сбегали дорожки. Всякий раз, глядя на пляж, я представляла сбегавшую туда Дорабеллу… сбрасывающую халат вместе с туфлями на камень, так, чтобы их не унесло в море…

Нельзя было сказать, что день удался. Ричард наверняка остался недоволен изменением наших планов, которое, по-моему, он считал совершенно неоправданным: его краткое пребывание здесь было испорчено ракой-то простудой ребенка. Тем не менее, он был очень любезен и продолжил свой рассказ о событиях в Лондоне. Мы говорили про Эдварда и Гретхен, про спектакли, которые ему удалось недавно посмотреть. По-моему, он пытался дать мне понять, какой насыщенной и интересной может быть наша совместная жизнь. Рассказал он и о своей работе: сейчас он вел дело, где его клиента обвиняли в мошенничестве, и сам он сомневался в невинности подзащитного. — А что происходит, когда вы пытаетесь убедить суд присяжных в том, во что сами до конца не верите? — спросила я.

— Про себя я думаю, что лучше бы его признали виновным.

— Должно быть, вы многое узнали о человеческой природе, — сказала я. — Да, пожалуй.

Мы поговорили о ситуации в Европе, которая, по его словам, становилась все более серьезной. Англия и Франция совершили ошибку, не вмешавшись в австрийский вопрос. На этом дело не закончится, следующей будет Чехословакия. Гитлер уже проинструктировал Конрада Хенлейна вести там агитацию.

— Хенлейн — лидер немецкого меньшинства и устраивает демонстрации судетских немцев. Конечно, Гитлер планирует аннексировать Чехословакию. Очень неприятные предчувствия!

— Что, по вашему мнению, может произойти дальше?

— Гитлер захватит Чехословакию, и все скажут: «Ну, это далеко от нас, какое нам до этого дело?» Дальше собственного носа люди не видят, они умеют только зарывать голову в песок, а тех, кто видит опасность, называют поджигателями войны. Нам следует вооружаться, Чемберлен это понимает. Уверен, он отбросит политику миротворения, чтобы мы как можно скорее вооружались.

— Вы думаете, что будет война?

— Такая возможность есть, но, если бы она разразилась сейчас, мы оказались бы неподготовленными к ней. Даже сейчас есть такие, которые голосуют против вооружения. Лейбористы, либералы и несколько консерваторов проголосуют против, и тогда…

— Вы рисуете мрачную картину, Ричард!

— К сожалению, да, но она определяется развитием событий. Нельзя же верить в то, что Гитлер удовлетворится Австрией? Вскоре он захватит Чехословакию, потом попытается занять Польшу, а потом… что будет потом? Именно те, кто громче всех требуют мира, и являются причиной войн!

— Будем надеяться, что этого не случится!

— Ни одна из предыдущих катастроф не случилась бы, если бы люди были более дальновидными.

— Вы считаете, что еще что-то можно сделать?

— Уже поздновато, но если мы, французы и весь остальной мир будем держаться вместе, то это может положить конец гитлеровскому захвату.

— Я думаю о Гретхен…

— Да, бедняжка чрезвычайно озабочена.

— Я рада, что она здесь, с Эдвардом.

— Она думает о своей семье и о своей стране.

— Наверное, это ужасно — видеть, что делают с твоим народом!

Я смотрела вниз, на пляж, и представляла ее… сбрасывающую халат… вбегающую в море.

Нет… нет… не могу поверить в такое! Море еще было очень холодным, и большинство людей начинает купаться не раньше, чем в мае, а Дорабелла любила комфорт и всегда была склонна к лени… Я не могла поверить в случившееся, просто не могла!

Я вспомнила о присутствии Ричарда.

— Не считайте, что меня не интересует то, о чем вы говорите, — пробормотала я. — Просто я не могу не думать о Дорабелле…

  95