28 
Зато Джон Томас отлично слышал гудок и видел, как отчалил пароход.
Он пристально наблюдал за происходящим из своего кабинета. И когда красавец корабль отдал швартовы, с облегчением вздохнул и улыбнулся.
Заложив руки за спину, не спуская глаз с медленно плывущего корабля, Джон Томас оставался там, где провел весь этот час, и не сходил с места до того момента, пока пароход не скрылся за поворотом реки. Только тогда он отвернулся от окна и опустился в кожаное кресло. Темные глаза его сияли. Мысленно поздравив себя с успешным претворением в жизнь своего хитроумного плана, Джон Томас протянул руку к хрустальному графину, стоявшему у него на столе, налил себе немного бурбона и выпил залпом. Потом налил и выпил еще – для храбрости. Сейчас ему предстояло провести в жизнь следующую – самую главную – часть своего плана.
Резко повернувшись в кресле, Джон Томас дернул за шнурок, и Тайтус тут же явился на зов.
– Полагаю, Мэри Эллен уже проснулась?
– Да, господин. Она проснулась и послала за завтраком.
Джон кивнул:
– Скажи ей, что я хочу ее видеть.
– Прямо сейчас, до завтрака?
– Сейчас, Тайтус, сию минуту.
– Слушаюсь, сэр. – Слуга поспешно вышел.
Не прошло и пяти минут, как за дверью раздался тревожный голос дочери:
– Тайтус, зачем я ему понадобилась?
– Не знаю, мисс, честное слово, не знаю.
Джон Томас глубоко вздохнул и поднялся с кресла. Когда Мэри Эллен появилась на пороге, она все еще была босой, распущенные светлые волосы спутались после сна и рассыпались по худеньким плечам. Мэри выглядела как милое невинное дитя.
– Папа, ты в самом деле хотел меня видеть? – В ее больших темных глазах светилась тревога.
– Да. – Джон кивнул. – Заходи, и поскорее.
Сердце Мэри Эллен забилось быстрее. Войдя в кабинет, она закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и вопросительно посмотрела на отца.
– Милая моя девочка, подойди ко мне, дружок.
– Что случилось, папа? – Увидев странное выражение на лице Томаса, Мэри Эллен не на шутку встревожилась.
Подобрав полы халата, она торопливо обошла массивный письменный стол и встала перед отцом. Джон Томас сжал ее руку в ладонях:
– Это из-за Клейтона Найта, моя хорошая.
– Из-за Клея? – Лицо Мэри Эллен исказилось страхом. – На мануфактуре случилась авария? Он... Ах нет, сегодня же воскресенье... – Сконфуженная, она замолчала.
Пытаясь сохранить спокойствие, Джон Томас тряхнул головой:
– Нет, Клей не пострадал, он просто ушел.
– Ушел? – Мэри растерянно смотрела на отца. – Куда ушел? Клей никуда не собирался. Немного позже он придет и...
– Нет, он не придет. – Джон нежно обнял дочь и погладил ее по золотистой головке. – Ну как мне сказать? Что мне сделать, чтобы смягчить этот удар?
Испугавшись не на шутку, Мэри Эллен доверчиво прижалась к отцу.
– Папа, я тебя не понимаю. Где Клей? Я должна увидеть его немедленно!
– Тс-с, тише, дитя. Ты должна забыть Клейтона Найта как можно скорее...
Мэри Эллен вскинула голову:
– Забыть Клея? Ты пугаешь меня, папа. Что случилось? Скажи мне, пожалуйста!
Джон Томас печально посмотрел в темные вопрошающие глаза дочери:
– Дорогая, ты ведь знаешь, что я ни за что на свете не стал бы причинять тебе боль.
– Да, но...
– Помнишь, вчера вечером Клей пришел раньше обычного, еще до того, как вы с матерью спустились в гостиную? – Джон с трудом перевел дыхание. – Он сказал, что хочет... что ему надо... со мной поговорить. Я полагал, что он собирается просить твоей руки, и поэтому...
– И поэтому?
Джон Томас снова тряхнул головой:
– Нет, не то. К своему непомерному удивлению, я узнал, что Клей... Боже, как это трудно!..
– Что? Скажи мне! – Лицо девушки горело огнем, в ушах стучала кровь.
– Мальчик, которого мы так хорошо знали, оказался совсем не так хорош. Клейтон Найт вчера вечером вошел и направился прямо к буфету с напитками. Он налил себе бурбон, выпил его одним махом и налил еще. Затем он сказал, что... Говорю тебе, Клейтон оказался бессердечным негодяем, который...
– Неправда! – возмутилась Мэри Эллен. – Это ложь.
– Это правда. Клейтон Найт несколько лет холодно и расчетливо тебя использовал, использовал всех нас, он оказался беспринципным, циничным карьеристом. – Лицо Джона перекосилось от наигранного гнева. – Этот негодяй вчера вечером явился ко мне с дьявольски изощренным предложением.
– Господи, да ты просто сошел с ума. Ты сам не знаешь, что говоришь!
28 
