33 
— Ты так и не простила его за то, что он назвал тебя колдуньей, — усмехнулся Эрик.
— Он сделал так, чтобы Церковь поверила ему. Эрик пожал плечами.
— Тот священник был просто жирный старый дурак.
— Этот «жирный старый дурак» наложил на меня лапы.
Эрик повернулся к Эмбер так быстро, что испугал свою лошадь.
— Что ты сказала?
— Священник искал союза с дьяволом через плотское познание меня, — ответила Эмбер. — Когда я отказала ему, он попробовал взять желаемое силой.
— Будь я проклят! — пробормотал сквозь зубы Дункан.
От потрясения у Эрика словно отнялся язык. Потом выражение его лица изменилось, рот растянулся в тонкую прямую линию.
— Я повешу этого проклятого попа на месте, когда найду, — вполголоса пообещал Эрик.
Эмбер улыбнулась ледяной улыбкой.
— Ты не найдешь его по сю сторону Судного дня.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Несколько лет назад этот священник отправился к Каменному Кольцу с темными мыслями в голове.
Ударила молния. Уходя, она перенесла его в ту самую преисподнюю, куда он так хотел попасть. По крайней мере, так говорит Кассандра…
— А, Кассандра. Весьма мудрая женщина, весьма, — сказал Эрик, улыбаясь волчьей улыбкой.
— А этот священник, — охрипшим голосом спросил у Эмбер Дункан, — он не причинил тебе вреда?
— Я воспользовалась кинжалом, который дал мне Эрик.
Дункан вспомнил тот серебряный кинжал, которым она разрезала на нем веревки.
— Значит, я не зря тебя опасался, а? — сухо спросил он.
Эмбер улыбнулась Дункану, и эта улыбка была полной противоположностью той, ледяной.
— Я никогда не причиню тебе зла, Дункан. Ведь это было бы все равно что причинить зло самой себе.
— А для меня, — вмешался Эрик, — никаких таких преград не существует. И я без всяких колебаний «причиню зло» любому, кто вздумает навязывать Эмбер свои нежности.
Дункан посмотрел мимо Эмбер, в холодные волчьи глаза молодого лорда.
— Посмотри и убедись, сэр Эрик, кто кого тут держит, — спокойно произнес Дункан.
Эмбер взглянула на свою руку, пальцы которой крепко сжимали запястье Дункана, а ногти впились в упругую плоть.
— Прости меня, — сказала она, быстро убрав руку.
— Бесценная Эмбер, — тихо откликнулся Дункан. Он с улыбкой протянул ей руку. Не колеблясь, она вложила в нее свою.
— Можешь колоть меня серебряными кинжалами, если хочешь, — сказал Дункан, — а я буду молить лишь о том, чтобы ты прикасалась ко мне еще и еще.
Эмбер засмеялась и залилась румянцем под встревоженным взглядом Эрика. Лица троих из подъезжавших к ним рыцарей выражали крайнюю степень изумления.
— Ну, теперь ты понимаешь? — спросил Эрика Дункан.
В голосе Дункана был явный вызов, которого Эрик не мог не услышать.
— У тебя нет ни семейных, ни клановых, ни иных прав на Эмбер и никаких других намерений, кроме заботы о ее благополучии, — продолжал Дункан. — Когда ко мне вернется память, я заявлю о своем праве добиваться руки Эмбер.
— А что, если память не вернется? — спросил Эрик.
— Должна вернуться.
— Неужели? А почему?
— Пока я не узнаю, какие обязательства из моего прошлого лежат на мне, я не могу давать новых обетов. А чувствую, что должен это сделать.
— Почему?
— Из-за Эмбер, — просто ответил Дункан. — Она должна принадлежать мне. Но я не вправе предложить ей стать моей женой, пока не буду знать, кто я такой.
— Что скажешь ты, Эмбер? — спросил Эрик, повернувшись к ней.
— Я всегда принадлежала Дункану. И всегда буду принадлежать.
Эрик на мгновение прикрыл глаза. Когда он снова открыл их, они смотрели ясно и холодно.
— А предупреждение Кассандры? — мягко спросил он.
— В нем три условия. Выполнено только одно. Только одно и останется выполненным.
— Ты говоришь так уверенно.
— Потому что я знаю.
Эмбер улыбнулась грустной и светлой улыбкой, полной щемящей прелести. Она знала, что Дункан не женится на ней, пока не вспомнит своего прошлого.
А если все же вспомнит, то Эмбер боялась, что он вообще ее не захочет.
Враг и сердечный друг.
— Не знаю, можно ли так аккуратно делить пророчества на части и таким образом лишать их силы, — проворчал Эрик. — И вообще имеет ли это какое-нибудь значение?
— Ты говоришь какими-то кругами, — сказала Эмбер.
— Вы оба так говорите, — вмешался Дункан. Но никто из них не обратил на него внимания.
— Смерть непременно потоком прольется, — продолжал Эрик. — Жизнь лишь возможно даст богатые всходы. Помни это, Эмбер, когда придется сделать трудный выбор.
33 
