40 
— Твоя память возвращается? — спросил Эрик. Саймон и Эмбер затаили дыхание.
— Обрывки. Не более того, — ответил Дункан.
— Что это значит?
Дункан пожал плечами, поморщился от неприятных ощущений в ушибленном теле и ощупал грудь нетерпеливыми пальцами.
Жаль, что ее здесь нет, а то она бы уняла боль своими чудодейственными бальзамами и притираниями.
Тут Дункан услышал собственные мысли и замер, силясь сообразить, кто такая эта «она».
Зеленые глаза.
Запах глендруидских трав.
Подогретая для купания вода.
Аромат ее мыла.
— Что, Дункан? — не отставал Эрик. — Возвращаются к тебе воспоминания?
— Ты когда-нибудь видел отражение луны в тихом пруду? — ответил вопросом на вопрос Дункан, и в голосе его слышалась сдерживаемая ярость.
— Ну, видел.
— Теперь швырни ведро камней в пруд и снова посмотри на отражение луны. Вот на что похоже то, что осталось от моей памяти.
Горечь, наполнявшая слова Дункана, вызвала у Эмбер острое желание прикоснуться к нему, успокоить, дать ему чувственное утешение, которое уравновесило бы боль от потери.
— Так вот, я помню, что видел Глендруидского Волка, — сказал Дункан, — но не помню когда, где, как и почему, не помню даже, каков он собой.
— Глендруидский Волк, — пробормотал Эрик. — Значит, его и впрямь так называют. До меня доходили слухи…
— Какие слухи? — спросила Эмбер в надежде, что удастся перевести разговор на другое.
— Такие, что будто бы Меч Короля Англии стал Глендруидским Волком, — ответил Эрик.
Эмбер казалась озадаченной.
— Одно из пророчеств Кассандры сбылось. И это уже не в первый раз, — сказал Эрик.
— О каком из них ты говоришь?
— Кружат двое волков, старый и молодой, — ответил Эрик. — Двое волков меряются силой, а земля затаила дыхание и ждет…
— Ждет чего? — спросил Саймон.
— Смерти. Или жизни.
— Ты мне не говорил. — Эмбер тревожно смотрела на Эрика.
— Тебе и без того хватало своих забот с пророчествами, — сухо бросил Эрик.
— Который из волков победил? — спросил Саймон.
— Пророчества Кассандры не дают прямого ответа, — сказал Эрик. — Ей видятся будущие перепутья, а не дорога, которую выберет человек.
Содрогнувшись, Эмбер отвернулась. Она не хотела больше слушать о пророчествах Кассандры.
— Дункан! — позвала она.
Он откликнулся каким-то вопросительным звуком, но не обернулся. Что-то из оружия, развешанного по стенам мастерской, привлекло его внимание.
— Ты поедешь со мной на Шепчущее Болото? — спросила Эмбер. — Кассандра просила меня посмотреть, не прилетели ли гуси.
Тут Эмбер поняла, какое оружие так заинтересовало Дункана. Сердце у нее в груди трепыхнулось от безумного страха. Быстро шагнув, она встала перед ним и рукой коснулась его щеки.
Яркий всплеск удовольствия.
Кружение темных теней прошлого.
— Дункан, — понизив голос, снова окликнула его Эмбер.
Он мигнул и обратил взгляд на Эмбер, оторвав его от оружия, которое состояло из толстой цепи и тяжелого, утыканного шипами шара. Это оно всколыхнуло и закружило тени воспоминаний в темном провале его памяти.
— Ты что-то спросила? Прости, я задумался. Губы Эмбер слегка вздрагивали от ощущения счастья и боли одновременно. Ее счастье. Его боль, которая была и ее болью тоже.
— Поедем со мной на Шепчущее Болото, — тихо сказала Эмбер. — Довольно с тебя сражений.
Дункан смотрел мимо ее сияющих золотистых волос на серую стальную цепь, украшавшую стену.
— Да, — ответил он. — Но вот довольно ли с них меня?
Дункан протянул руку над плечом Эмбер и снял оружие с его стенного крепления с такой легкостью, будто оно ничего не весило.
— Я возьму его с собой, — заявил он.
Зубы Эмбер впились в ее нижнюю губу, как только она увидела, что у Дункана в руках.
Саймон тоже это увидел. И стал тихо готовиться к схватке, которая будет неминуема, если, подобно воде в пруду, память Дункана хоть ненадолго успокоится и из осколков света составится истинный образ прошлого.
Эрик просто стоял и смотрел. Он даже не заметил, что обнажил свой меч, пока не ощутил в руке его привычную холодную тяжесть.
— Это молот. — Голос Эрика звучал безучастно. — Почему ты выбрал именно его из всего оружия, какое у нас есть?
Дункан удивленно посмотрел на оружие, которое пришлось ему так по руке.
— У меня нет меча, — ответил он просто.
— Ну и что?
— Нет боевого оружия лучше молота для воина, у которого нет меча.
40 
