7 
– Надеюсь, не возражаешь, что я пересел? Так удобнее разговаривать.
С этим трудно было спорить.
– Да, но… Впрочем, ладно. Верно, сейчас я живу в Мельбурне, ну и что с того? Мне следует надеть на щиколотку цепочку? Может, еще кольцо в нос?
Джош взглянул на нее с таким интересом, будто пытался представить себе, как она смотрелась бы с кольцом в носу. Под его взглядом Пэм вновь слегка порозовела.
Ох, что же это такое! – промчалось в ее мозгу. Не помню случая, чтобы я тушевалась перед мужчиной!
Так-то оно так, только таких ярких мужчин в окружении Пэм никогда не было.
– Какой смысл надевать цепочку на щиколотку, если та скрыта под брючиной? – пожал Джош плечами. – Все равно никто не увидит. Разве что… – Он умолк и пристальней вгляделся в лицо Пэм. – Хм, кажется, я понял… Да-да, мне определенно по душе твой способ мышления. То есть, верно, в этом-то вся штука – носить цепочку так, чтобы о ней никто даже не догадывался, и только когда ты разденешься, ее увидит тот единственный, кто будет в ту минуту рядом!
Джош нарисовал настолько яркую картину, что Пэм очень живо все себе представила – как раздевается, цепочку на щиколотке и прочее. Причем в роли «того единственного» неожиданно выступил сам Джош.
Именно данный факт и послужил причиной того, что щеки Пэм вдруг заалели как маков цвет.
В следующую минуту Джош игриво пригрозил ей пальцем со словами:
– А ты, я вижу, озорница!
После чего у нее вспыхнули даже кончики ушей.
Рассердившись на себя за чрезмерную реакцию, она сухо произнесла:
– Думаю, пора прекратить этот странный разговор.
– Согласен, если ты пообещаешь прислушаться к моим рекомендациям. Смени хотя бы шаровары!
– Брюки, – вновь сдержанно поправила Пэм.
– Брюки, шаровары – какая разница! Если они мнутся, тебе следует отказаться от них раз и навсегда.
Пэм усмехнулась. За минувшие несколько мгновений ей в значительной степени удалось преодолеть смущение.
– И что, интересно, я должна надеть взамен?
Джош отхлебнул очередной глоток кофе, тут же запив его лимонным напитком.
– Что-нибудь менее свободное. Брюки-стретч, например, если не хочешь надевать мини-юбку.
– Так и знала – обтягивающее!
– Да, конечно. Красоту следует подчеркивать. А что, тебя что-то смущает?
– Разумеется!
– Что, если не секрет?
– Я никогда не надену стретч. Обтягивающая одежда неприлична!
– Кто сказал? – усмехнулся Джош.
И вновь Пэм изумленно заморгала. Словесная эквилибристика Джоша по-прежнему сбивала ее с толку.
– Никто, но… это и так всем известно!
– Всем? Боже правый, ты случайно родом не из эры динозавров? Взгляни-ка еще разок по сторонам. Ну, что ты видишь? По-твоему, вокруг сплошное неприличие?
Еще несколько минут назад Пэм с ходу сказала бы «да», но общение с Джошем, даже такое короткое, пробило изрядную брешь в ее уверенности.
И потом, разве не она всю жизнь считала свою родню излишне консервативной?
Видно, нельзя находиться в какой-то среде и не пропитаться ее духом, подумала Пэм.
– Не знаю… Может, все это не так уж и неприлично, но как-то… чересчур. Лично я не смогла бы так одеваться. – Она вдруг хохотнула. – Представляю, как бы я смотрелась в такой одежке, как вон у той блондинки.
Упомянутая девушка сидела через два столика от них. На ней были трикотажные шорты ярко-желтого цвета и кирпичного оттенка топ, слегка прикрывавший грудь – лифчик отсутствовал, – оставлявший спину полностью открытой и удерживавшийся лишь посредством находящейся сзади шнуровки. Кроме того, видимо стремясь компенсировать недостаток одежды, девушка надела невообразимое количество бус и браслетов. А когда она машинально поправила пышные волосы – завитые, как и у Джоша, с помощью мокрой химии, – открылось ухо, сверху донизу унизанное мелкими серебряными серьгами.
Джош посмотрел на блондинку, улыбнулся, перевел взгляд на Пэм и медленно произнес:
– В такой одежке ты смотрелась бы восхитительно!
Не удержавшись, она фыркнула.
– Ну да, как же!
Джош перестал улыбаться.
– Пэм, ты роскошная женщина, просто, как мне кажется, до конца этого не осознаешь. Поэтому я повторю – и учти, это мнение специалиста, – если бы ты облачилась в такие шорты, от тебя невозможно было бы отвести глаз.
После этих слов Пэм притихла и опустила ресницы. Еще никто и никогда с ней так не разговаривал. И уж конечно никто не называл ее роскошной женщиной.
7 
