Особенно,... 
49 
Недовольно насупившись, он догнал ее:
— Почему что?
— Почему ты решил, что пришло время назвать свое имя? Почему ты решил, что это волнует меня? Меня это не волнует, так что спокойной ночи. — Мэдди не предполагала, что этот день окажется столь неудачным. Она ускорила шаг, чтобы попасть домой прежде, чем случится еще что-нибудь. Она скинет измучившую ее тесную обувь; заползет под одеяло, и будет отлеживаться несколько дней. И напрочь забудет о встрече с Шотландцем.
— Ты не хочешь даже узнать, почему я здесь?
Ее, как всегда, разбирало любопытство: «Как он нашел меня? Что ему известно обо мне?» — но после жестокости, которую он проявил по отношению к ней в прошлый раз, и после всего, что произошло сегодня…
Мэдди не могла думать ни о чем, кроме как о потерянных из-за разбитой чаши с пуншем деньгах, а также о том, как болели у нее ноги, и как сильно ей хотелось поскорее забыться во сне.
— Нет. — Мэдди приостановилась. — Если только ты не приехал, чтобы вернуть мою девственность, которую я, к сожалению, потеряла в экипаже в Лондоне. — Она вопросительно посмотрела на него. — Не захватил с собой? Нет? Тогда… прощай. — Насладившись выражением его лица, она быстрым шагом продолжила путь. Бесподобно. Этот ублюдок вообразил, что осчастливит ее своим появлением.
— Торопишься домой? — спросил он, нагоняя ее. — Поприветствуй головорезов, поджидающих тебя у входа. — Мэдди замедлила шаг. — Сколько ты задолжала?
— Какое тебе дело до всего этого? — бросила она через плечо.
Итан снова догнал ее и зашагал рядом.
— Дело в том, что я мог бы предложить помощь.
— А зачем тебе это? В твоем черном сердце проснулась доброта?
— Нет. Признаюсь, мне кое-что нужно от тебя. Если ты только выслушаешь мое предложение…
— Маккаррик… так тебя зовут? — Он кивнул. — Думаю, я знаю, что у тебя за предложение, и меня это решительно не интересует!
— Может, так, а может, нет. Отужинай со мной, и мы обсудим это.
— Я не настолько глупа. Ты хочешь снова переспать со мной. Этому не бывать. Тебе не удалось бы убедить меня даже до того, как я увидела твое лицо. Понятно? Я не хочу тратить время на пустые разговоры. Ты ничего не можешь предложить такого, что повлияло бы на мое решение.
Она почти услышала, как он заскрежетал зубами.
— По-моему, ты нуждаешься во многом из того, что я мог бы тебе предложить.
— И что же это такое?
— Приближается зима, а ты живешь в сырой, насквозь продуваемой лачуге.
Мэдди едва не споткнулась.
— Ты был в моей квартире?
— Да. Беа впустила меня. Мы немного поболтали.
— Так это она сказала тебе, где меня можно найти? Почему она это сделала? Ты угрожал ей? Ты вел себя с ней жестоко из-за того, что она… потому что она доступная?
— Нет, она помогла мне, потому что, как она сказала, я понравился тебе, — ответил Итан.
«Беа рассказала об этом? До чего неловко!» Мэдди была похожа на глупо улыбающуюся девчонку на своем первом балу.
— Коррин сказала, что я могу найти тебя в этой таверне. «И Коррин?»
— Не могу себе представить, что побудило их помочь тебе, — ведь я им говорила, что ты осел.
— Коррин просила, чтобы я уберег тебя от женщины по имени Берта.
Мэдди искоса посмотрела на него:
— Прежде всего, как ты нашел мою квартиру?
— Куин Уэйленд дал мне адрес в Сен-Роке, и твой след оттуда привел меня в Марэ.
— Ты дружишь с Куином?
— Я друг семьи Уэйленд. Даже в некотором роде родственник. Мой брат недавно женился на Джейн Уэйленд.
— Это странно. Ведь, как я слышала, предполагалось, что Джейн выходит замуж за какого-то богатого английского графа.
— Поверь мне, я тоже не одобряю этот брак.
— Значит, в тот вечер на маскараде ты знал, кто я такая?
— Нет, Уэйленды сказали только, что ты их знакомая. Послушай, Мэдлин, вижу, как ты похудела, и знаю, что в твоей мансарде из еды только яблоко, а у подъезда тебя поджидают два головореза.
Она не могла не согласиться со всем этим.
— Все, что я прошу, это отужинать со мной и выслушать меня. — Мэдди продолжала отрицательно мотать головой. — Неужели нужно еще думать над выбором между горячей едой со мной и встречей с теми людьми? — рявкнул Итан.
Если люди Тумара поджидали ее, ей придется снова бродить по улицам. И тем не менее…
— Да, Маккаррик, я думаю над выбором, — сказала она. — Ты был ненавистен мне в ту ночь. Мне помогло все преодолеть лишь осознание того, что я никогда больше не увижу тебя. «Решу, что с тобой делать», — сказал ты. Это так унизительно. Я ничего не хочу от тебя; не хотела тогда, не хочу и сейчас. Я сама о себе забочусь с четырнадцати лет. — Она была почти дома, а там постель, забытье.
49 
