.
Очередная сказка о Золушке 
122 
— Мы ведем переговоры.
— Кто из вас сдается? — поинтересовалась Виллоу.
— Я, конечно. Эльфы слишком слабы. Они или побеждают, или гибнут.
— В таком случае, — объявила Виллоу деловито, — я возьму ванночку для Этана и оставлю вас продолжать… э-э… переговоры.
После слов Вулфа Джессику охватило недоброе предчувствие.
«Эльфы слишком хрупкие. Они или побеждают, или гибнут».
Джессика подождала, пока Виллоу наполнит ванну теплой водой и уйдет. Когда Джессика повернулась к Вулфу, он снова разглядывал пейзаж за окном. При виде глубокой печали в его глазах сердце Джессики сжалось.
— Любимый, что с тобой?
— Ничего.
— В твоих глазах тревога.
— Это лишь твое воображение. — Вулф улыбнулся и дотронулся до ее щеки. — Эльфы славятся своим воображением.
— Вулф, — прошептала она. — Мне не до шуток, когда я вижу твои глаза… Кого или что ты оплакиваешь?
Он удивленно прищурился. Он не подозревал, что Джессика может читать в его душе даже лучше, чем он сам.
«Оплакиваешь».
— Мне всегда грустно, когда я прощаюсь с Калебом и Виллоу, — сказал Вулф. Это была та часть правды, которую он считал возможным обсуждать.
— Мы уезжаем? — удивилась Джессика.
— Здесь слишком дико.
В голосе Вулфа прозвучали одновременно твердость и тоска. Мороз пробежал по коже Джессики.
— Что такое ты говоришь?
— Мы отправляемся в Англию.
— Я бы предпочла поохотиться на мустангов, — возразила она, — или ты хочешь подождать до осени, когда молодое потомство будет отлучено от груди?
Вулф отвернулся, не отвечая.
— Вулф!
— Тогда мы уже будем в Англии.
— Значит, мы приедем следующей весной?
— Нет. — Слово прозвучало негромко, но категорично.
— Почему?
— Весна и осень — это те времена года, когда лорду Роберту управляющие его имениями нужны более всего.
Холодок, двигающийся по позвоночнику Джессики, превратился в лед и обосновался под ложечкой.
— Какое это имеет отношение к нам?
— Я буду одним из этих управляющих.
— Господи, ну что ты говоришь?!
Вулф продолжал смотреть в окно.
— Мы едем в Англию.
— Но ты ненавидишь Англию!
Вулф пожал плечами.
— Сельская часть ее вполне симпатична.
— Но она не идет ни в какое сравнение с этим! — воскликнула Джессика, показывая на дикую красоту гор за окном.
— Да, не идет…
— А как же твои мустанги?
— Я отдам их Калебу.
Джессика покачнулась и прошептала:
— Ты намерен никогда не возвращаться на Запад?
Вулф не ответил. Этого не требовалось. Тени под его глазами делали это излишним.
— Но почему? Ты любишь эту землю. Я же вижу это, Вулф. Ты смотришь на эти горы, как мужчина смотрит на любимую.
— Бог с ними, Джесси!
— Нет! Почему мы не можем жить здесь?
— Это место не для тебя, — сказал Вулф негромко. — Здесь нужно родиться.
— Но ведь ты родился здесь!
Он как-то беспомощно развел руками.
— Да. Но я могу выжить в Англии. А ты не сможешь
выжить на Западе.
— Боже милостивый, как же ты должен ненавидеть меня…
Вулф быстро повернулся и коснулся щеки Джессики.
— Это не так, эльф.
— Ты будешь ненавидеть. Я буду стоить тебе единственной вещи, которую ты по-настоящему любишь… Ты будешь ненавидеть меня так же сильно, как ты любишь эту страну!
Вулф увидел, как слезы заблестели на лице Джессики, и обнял ее.
— Перестань, жена. Ты сама себе причиняешь боль.
— Я не желаю жить в Англии, — заявила она решительно, отталкивая его. — Ты слышишь? Я люблю горы! Почему мы не можем жить здесь?
— Ты вверила себя моему попечению. Я не могу спокойно смотреть, как эта страна убивает тебя.
Руки Джессики вцепились в рубашку Вулфа, сжали тугие мускулы под материей.
— Вулф, послушай меня. Я сильнее, чем ты думаешь. Если бы я была слабым маленьким эльфом, я бы умерла ребенком.
Вулф взял ее за подбородок. Он молча пощупал ее тонкие косточки и нежную кожу, затем грустно улыбнулся.
— У тебя нет и половины моей силы, — сказал он. — В Англии это не будет иметь значения.
— В Англии видят лишь то, что ты полукровка и наполовину индеец. А здесь у тебя друзья и все возможности для нормальной жизни. Разве ты не понимаешь этого? Разве не видишь, что…
Вулф положил палец на губы Джессики, прерывая поток ее страстных слов.
122 
