35 
Несколько минут он молча смотрел на нее. На ее мешковатый черный свитер, только наполовину скрывавший ее длинные стройные ноги, на то, как она сложила руки на груди. Ее глаза вспыхивали зелеными льдинками. Роке обрадовался, что его бедра были обернуты полотенцем, которое скрыло немедленно последовавшую эрекцию.
— Не имею ни малейшего понятия, — безразлично ответил он.
— Я не могу ее найти. Я положила ее в пакет с логотипом «Харродс» и видела, что он лежал на заднем сиденье внедорожника. Там лежат мои вещи. Если моя сумка не у тебя… Тогда позвони кому-нибудь и уточни, куда она подевалась.
Роке потянулся за футболкой:
— Сейчас уже поздно. И внизу никого нет. Ложись спать. Мы поищем ее завтра утром.
— Я хочу получить свои вещи прямо сейчас, — упрямо заявила Энджи.
— Но я не могу их тебе дать! — в свою очередь разозлился Роке.
Он отбросил полотенце и надел джинсы. Энджи окинула его быстрым взглядом и почувствовала себя неловко при виде его возбужденной плоти. Она тут же отвернулась и побежала обратно в свою гардеробную. Она яростно принялась искать пакет, вещи разлетались по сторонам. Через несколько минут на пороге появился Роке.
Энджи не смотрела на него и продолжала поиски.
— Объясни, для чего тебе нужна эта сумка, — резко спросил он.
— Мне нужен мой телефон.
— Опять убегаешь от меня, Энджи? — вздохнул Роке. — Надеешься вызвать такси? Но мы не в Лондоне. И такси не появится у крыльца через пять минут.
— Если бы я собиралась бросить тебя, я бы просто ушла, даже пешком. — Она поднялась и холодно посмотрела на него. — Я не могу уйти. Я должна думать о благополучии своего брата. Мне нужен телефон, чтобы ты перестал мне лгать.
— Ничего не понимаю.
— Конечно, не понимаешь.
Наконец она нашла пакет, спрятанный за парой длинных черных зимних сапог, и присела, чтобы вытащить его. Подойдя к туалетному столику, она высыпала все содержимое сумки на стол, нашла в этой куче свой телефон и быстро начала нажимать кнопки, возвращаясь к тому месту, где стоял Роке.
— Послушай, — предложила она, протягивая ему телефон. Потом она отвернулась, чтобы не смотреть на него, пока он слушал запись.
Это была Надя. Она подтверждала то, о чем год назад писали все газеты. Она позвонила Энджи и оставила свое сообщение, в котором живописала и другие ночи, проведенные с Роке, пока Энджи не было дома.
Даже не глядя на него, она знала, когда запись закончилась. Энджи подождала, пока он опустит трубку.
— Я оставила это как доказательство. На случай, если мне придется подвергнуться унижению и предоставить ее своим адвокатам как причину нашего раз… Если ты хочешь удалить запись, — прервала она саму себя, увидев, как Роке лихорадочно принялся нажимать кнопки телефона, — вынуждена тебя разочаровать, поставив в известность, что я сделала много копий.
— Энджи…
— Как ты сказал, — перебила она его, — мы делаем это, опоздав на целый год.
Забрав у него телефон, она развернулась и направилась прочь от него.
— Но она врет, — запротестовал Роке. — Это имело место только в ее больном воображении.
— Думаю, теперь это не имеет никакого значения. — Энджи положила телефон обратно на кучу вещей, которые вытряхнула из своей сумки. — Если ты говоришь правду, ты только что получил возможность расплатиться со мной. Если Надя говорит правду, я полагаю, что получила свою возможность расплатиться с тобой, когда выбросила тебя из своей жизни.
Сложив руки на груди, она повернулась к нему. Он выглядел… потрясенным. Может быть, даже немного побледневшим. Куда подевалась вся его заносчивость и высокомерие? Но Энджи почему-то не обрадовалась.
— И теперь ты вернулась…
Энджи нахмурилась, потому что ей не понравилось, как он это сказал. Ей показалось, что он скорее размышляет вслух, чем обращается к ней. Он заморгал, как будто пытался сфокусироваться.
— Знаешь что, Энджи? Мне стыдно за тебя!
Такой неожиданный поворот поверг ее в изумление.
Роке развернулся и собрался выйти из комнаты, но передумал и снова повернулся к ней.
— Я твой муж! Но ты предпочла поверить этому! — Он бросил презрительный взгляд на ее телефон. — Ты поверила бредням этого ничтожества, этой дряни, которая хотела поссорить нас, но не дала мне права объясниться и защитить свою честь!
— Я читала газеты…
— И получила это дурацкое сообщение, которое, судя по всему, ты носишь с тех пор, как власяницу, в знак своего смирения!
35 
