Лёгкий, ненавязчивый романчик 
128 
Вокруг портала воздух закручивался тугим смерчем, поток бил сбоку, норовя опрокинуть. Поврежденный глаз пульсировал болью, как сразу после ранения. Волны изумрудного света, исторгаемого воронкой, были такими густыми, что мешали прицелиться, но Максар на бегу дал еще один залп по снайперу противников.
Леня Костиков поймал в прицел здоровяка в черной коже, когда бегущий следом вархан-офицер выстрелил из своего оружия. Если бы он попал, Лене пришел бы конец, но заряды ударили по рухнувшей башне, немного в стороне.
Жаром снайперу опалило правую половину лица. Затрещала бровь и волосы на голове, заслезились глаза. Правое ухо оглохло. Так и не выстрелив, Леня заморгал. Услышал топот с той стороны, куда пришелся залп, все еще стоя на одном колене, развернулся — и ствол «винтореза» едва не ткнулся в штурмовика.
Леня выстрелил, пуля пробила бронежилетку и живот под ней.
Бегущий рядом с бойцом Сафон взмахнул кинжалом. За его спиной два мертвеца повалились на бетон. Сафон мчался дальше, преследуя двух спешащих к Оку землян. Он видел, что сбоку к ним приближаются Максар бер’Грон с последним бойцом.
Двое людей и двое варханов были уже близко к основанию портала — и друг к другу.
Патроны закончились одновременно в магазинах АК и «бизона». Нашпигованный пулями штурмовик наконец упал, но Максар не успел выстрелить еще раз — они с Игорем столкнулись и покатились по бетону. Лабус бросился к ним, но сзади на него прыгнул Сафон, который не решался стрелять, опасаясь зацепить коменданта.
Костя в последний момент почуял опасность, подался в сторону — и кинжал с волнистым лезвием, только что убивший Леню Костикова, лишь скользнул по шее сзади. Лабус перехватил руку над своим плечом, рванул и бросил Сафона через бедро.
Игорь, оттолкнув противника, встал на колени в паре метров от круглого колодца. Сквозь гудение потока он услышал, как через колодец кто-то ползет.
Максар тоже поднялся. В его руке был кинжал с длинным волнистым клинком, а у Сотника — армейский штык-нож. Они ударили одновременно.
Но Максар еще и выстрелил из револьвера, прямо сквозь кобуру, провернув ее на ремне.
* * *
В круглом зале верхнего этажа Эйзикил, стоя на краю опустившейся плиты, увидел, что один подопытный как-то сумел раскрыть захваты и освободиться. Старик навскидку выстрелил из двуствольного токера. Разряды ударили в стену, а маленькая фигура метнулась вбок, за койки.
Плита остановилась. После инициации большое Око всегда оставалось в неподвижности, но Святую Машину под ним можно было перемещать на незначительное расстояние. Эйзикил предпочел бы опустить ее еще ниже, подальше от опасности, но не рискнул: энергопоток между ядром и Оком мог нарушиться.
Две койки с прикованными людьми опрокинулись, когда земной ребенок выскочил из-за них.
— Убейте его! — приказал Эйзикил, шагнув с платформы на пол зала.
Его помощники уже бежали к подопытному, у одного был пистолет, у второго, беловолосого, — сигур. Они набросились на Хорька.
И отшатнулись от него.
— Убейте! — закричал Эйзикил.
Один темник упал на спину. Из ложбинки под шеей торчала пика, вошедшая в тело так глубоко, что кончик выскочил с другой стороны и, пройдя между верхними позвонками, ткнулся в пол.
Получив сигуром в плечо, Хорек голой рукой вцепился в лезвие, вырвал рукоять из рук белобрысого, крутанув, вонзил сигур ему между ног. Провернул. Темник завизжал и упал.
Два тела лежали на полу. Весь забрызганный кровью, мальчик перешагнул через трупы. Сознание Вотана бер’Зара, берсера, великого воителя и патологического убийцы, почти растворилось в его собственном, но не сломало психику. Хорек был лучшим экспериментом того, кто теперь пятился от него, подняв двуствольный разрядник.
Эйзикил прицелился. Рявкнул скорч, и темник пошатнулся, когда пуля ударила в его спину между лопаток. Выпустив двустволку, Эйзикил едва не упал. Повернулся.
Хорек увидел, как со штанги за спиной старика спрыгивает кто-то длинноволосый, со скорчем в руках и круглой сумкой на боку. Мальчик бросился на темника, но поскользнулся на крови его помощников, упал и проехался по полу на пузе, вытянув руки.
Эйзикил, спина которого под бронежилеткой немилосердно болела, побежал из зала. Пальцы Хорька сжались на упавшем двуствольнике, он вскочил, поднял оружие, но не успел выстрелить: старик выскочил наружу.
128 
