34 
— Это все в прошлом, милая.
— Да, в прошлом. — Мюриэл всхлипнула, прижимаясь заплаканным лицом к его груди. — Извини, я не хотела...
— Все в порядке. — Мэтт гладил ее по спине, как ребенка, нуждающегося в ласке и заботе. — Все будет хорошо.
Она шмыгнула носом и подняла голову.
— Я, наверное, ужасно выгляжу, да?
Мэтт заглянул в ее блестящие от слез глаза, убрал за ухо выбившуюся прядь волос и неожиданно рассмеялся.
— Черт возьми, женщины — странные существа.
— Что ты хочешь этим сказать? — обиженно спросила Мюриэл.
— Только то, что после слез ты стала еще обольстительнее.
Она укоризненно взглянула на него и отвернулась, чтобы посмотреться в зеркало.
— В таком случае хочу сказать, что мужчины...
— Ну-ну, это интересно.
— ...мужчины — существа еще более странные. У вас на уме только секс.
Мэтт развел руками.
— Ты права. По крайней мере, в отношении меня. Я сейчас только и думаю, как бы...
Мюриэл улыбнулась, и улыбка, как солнце, сделала ее лицо свежим, сияющим и добрым.
— Спасибо, Мэтт. Знаешь, мне стало намного легче. Но нам надо спешить, иначе придется провести еще одну ночь в каком-нибудь мотеле.
— Ничего не имею против.
— Не забывай, меня ждут. Стюарт и так волнуется, потому что не хотел посылать меня в Амарилло. Он сойдет с ума от беспокойства, если я не вернусь к вечеру.
— Тебе нужно позвонить ему, вот и все.
— Я так и сделаю. А теперь давай двигаться дальше. Дождь, похоже, зарядил надолго.
— Хорошо.
Мэтт уселся поудобнее и вдруг нахмурился.
— В чем дело? — забеспокоилась Мюриэл.
— Сейчас посмотрим. — Он привстал, пошарил рукой по сиденью и наткнулся на помятый шоколадный батончик. — Похоже, я его изрядно отутюжил. Извини, но этим я с тобой поделиться не могу.
— Я так и знала, что этим все кончится.
Они дружно рассмеялись. Мюриэл поймала себя на том, что ей действительно хорошо. Неужели для того, чтобы чувствовать себя счастливой — нет, быть счастливой! — надо так мало?
Они проехали добрый десяток километров, когда Мэтт спросил:
— Ты не против поговорить?
— Не против. Даже наоборот.
— Расскажи, как вы жили потом, после...
— Ну, рассказывать особенно нечего. Стюарт стал работать в детективном агентстве, которое открыл с помощью друга отца, Дуга Симпсона. Поначалу занимался простыми делами, вроде обеспечения безопасности и наблюдения. Потом, набравшись опыта, расширил сферу деятельности. Когда Чарли ушел в армию, Стюарт начал брать меня с собой, потому что не хотел оставлять одну. Иногда он давал мне какие-то мелкие поручения. — Она посмотрела на Мэтта и, словно прочитав его мысли, кивнула. — Я знаю, о чем ты думаешь. Может быть, работа в детективном агентстве действительно не самое подходящее занятие для еще не окончившей школу девушки, но у брата не было других вариантов, а я... мне это нравилось.
Мэтт не удержался от улыбки, ему бы это, наверное, тоже пришлось по вкусу.
— Вот, значит, как ты попала в этот бизнес.
Дождь уже лил как из ведра, и, хотя до вечера было еще далеко, стало почти темно. Мюриэл включила фары.
— Да, так все началось. Постепенно я поняла, что мне действительно доставляет удовольствие выслеживать преступников, помогать людям. Разумеется, я была слишком молода, чтобы помогать Стюарту по-настоящему. Да он и не подпускал меня к опасным делам. За пару лет Стюарту удалось накопить денег на колледж, хотя он и не одобрял моего решения пойти по стопам отца.
Мэтт задумчиво кивнул.
— Его нетрудно понять. Ты была младшей сестренкой, и он хотел уберечь тебя от неприятностей.
— Проблема в том, — со вздохом заметила Мюриэл, — что я так и осталась младшей сестренкой. Чарли до сих пор называет меня «малышкой». Быть женщиной — большой недостаток. Все считают тебя хрупкой, слабой и ненадежной.
— Хрупкой и слабой? Вот уж не согласен. К тому же мне больше нравятся как раз слабые и хрупкие.
— Значит, я не в твоем вкусе?
— Эй, не лови меня на слове!
Мюриэл выразительно фыркнула.
— Когда я поступила в полицию, никто не принимал меня всерьез: ни коллеги, ни мужчины, с которыми я встречалась, не верили, что женщина способна исполнять все обязанности полицейского. И оказались правы, — тихо добавила она.
Мэтт ожидал продолжения, но, судя по затянувшемуся молчанию, Мюриэл не готова была объяснить свои последние слова. Наконец она взглянула на него, и Мэтта поразило выражение грусти и боли, застывшее на ее лице.
34 
