35 
С этого момента каждый посетитель, приезжающий по этой дороге с соседским визитом, разочаровывал женщину, которая часами нетерпеливо смотрела вдаль, надеясь, что следующий стук лошадиных копыт, следующий грохот колес экипажа, следующие звуки шагов на деревянных ступенях особняка будут означать, что ее племянник Сэм вернулся.
Это случалось, когда она никого не ожидала. Наступил холодный, тоскливый полдень ноября шестьдесят третьего. Дождь, начавшийся перед рассветом, продолжал лить и в темный мрачный полдень. Мисс Анабел услышала голоса через открытое окно, выходящее на широкую крытую галерею. Она повернула голову и прислушалась. Через несколько секунд она вскочила с обитого материей стула и помчалась со всех ног. Мисс Анабел поспешила открыть тяжелую параднюю дверь, не дожидаясь Лукаса, шаркающими шагами плетущегося из задней половины большого тихого дома.
Вглядываясь в пелену дождя, она увидела двух потрепанных солдат, идущих пешком по дороге. Оба были с непокрытой головой. Один из них был смугл, высок, с черными как смоль волосами. Другой, немного ниже и более худой, был белокурым. Очень белокурым. Сердце мисс Анабел начало биться быстрее, когда эта пара подошла ближе. Ее глаза теперь остановились исключительно на стройном белокуром муж чине, она начала улыбаться, а ее сердце забилось от радости. Она узнала бы характерную походку Делани где угодно.
— Сэм. Мой Сэм, — выдохнула она и, оставив дверь открытой, выскочила на крыльцо, сбежала по ступеням и побежала через мокрый двор. — Сэм! — восторженно кричала она.
Сэм поспешил ей навстречу, схватил на руки и закружил, а мисс Анабел смеялась и прижималась к нему и, казалось, была готова умереть от счастья.
Когда наконец племянник опустил ее на ноги, мисс Анабел обратилась к высокому смуглому юноше:
— Простите мою бестактность, лейтенант, но я не видела моего племянника долгие месяцы. Я — Анабел Делани Солдат пожал ее влажную руку.
— Мадам, я — Джон Роулетт. Я очень рад встрече с вами. Потом он снял с широких плеч серый с капюшоном плащ и галантно набросил его на худенькую фигурку мисс Делани. Джонни рассмеялся, когда Сэм снова схватил тетку на руки и со всех ног побежал в дом с мисс Анабел, кричащей через его плечо:
— Идемте, лейтенант Роулетт! Укроемся в доме от этого унылого дождя!
Мальчики — а они были еще мальчиками: Сэму не было и восемнадцати, Джонни Роулетту едва исполнилось шестнадцать — провели три беззаботных приятных дня в особняке Делани с мисс Анабел, и к тому времени, когда пришла пора прощаться, она полюбила Джонни Роулетта почти как собственного племянника.
Джонни побывал с Сэмом в их доме еще пару раз во время войны и чудесно развлекал компанию, хотя никогда не рассказывал о собственном доме и семье, и мисс Анабел проницательно предположила, что этот смуглый молодой человек не знал любви. Он даже писал письма мисс Анабел с фронта. И когда Сэм был убит в самом конце войны возле Шривпорта, последнего оплота Конфедерации, именно Джонни Роулетт сообщил ей грустные новости.
Когда закончилась война, Джонни немедленно приехал вниз по реке, чтобы навестить мисс Анабел. Худой и измученный, высокий смуглый мужчина держал хрупкие руки мисс Анабел в своих больших руках и грустно улыбался в ответ на ее слова.
— Теперь вы — капитан Роулетт, не правда ли? — И слезы блестели в ее глазах.
Джонни ответил на все мучительные вопросы мисс Анабел о ее погибшем племяннике с искренностью, которую, как он знал, она ценила больше всего. Когда настало время прощаться, он предложил ей деньги — все, что имел. Она отказалась. Она была, напомнила ему мисс Анабел, Делани из Луизианы. Делани не могли бы принять милостыню, даже от него.
— Но, пожалуйста, капитан Роулетт, не забывайте меня, — попросила она, когда он неохотно оставлял ее одну, только с горсткой преданных старых слуг.
— Рассчитывайте на меня, мисс Анабел, — сказал Джонни и уехал.
Джонни сдержал слово. Хотя проходили месяцы от одного многократно прочитываемого письма до другого, мисс Анабел знала, что он никогда не забывал ее. За эти годы он раз десять приезжал навестить ее. Мисс Анабел ожидала его писем и случайных посещений, и это помогало ей жить. Этого было достаточно. Достаточно, чтобы не чувствовать себя совсем одинокой в этом мире, который больше не был похож на тот, в котором она воспитывалась.
Громкий смех и крики отвлекли мисс Анабел от ее грез, и она инстинктивно вздрогнула. Приближающаяся какофония означала, что время подошло к восьми часам и что дети Моргана — все восемь — вторгнутся в ее личную жизнь на следующие пять часов.
35 
