— Элис все еще с тобой, — заметила Эмма, когда они снова остались вдвоем.
— Да. — Чашки, заварочный чайник, маленькие пирожные, уложенные на блюде севрского фарфора помогли Бев расслабиться.
— Ты по-прежнему кладешь в чай много сахара?
— Нет, я американизировалась.
В голубой вазе стояли тюльпаны. Интересно, купила Бев их у цветочницы или вырастила сама?
— Мы с Брайаном всегда боялись, что ты из-за любви к сладкому будешь толстой и беззубой, — начала Бев и тут же сменила тему: — Расскажи про свои фотографии. Какие снимки тебе нравится делать?
— Я предпочитаю снимать людей. Характерные портреты. Надеюсь в этом преуспеть.
— Чудесно. Хотелось бы взглянуть на твои работы. — Бев снова осеклась. — Возможно, когда буду в Нью-Йорке.
Эмма разглядывала елку с крошечными украшениями, сделанными вручную, и кружева с белыми кисточками. Она не принесла Бев подарок и не сможет положить под елку красиво завернутую коробочку. Но что-то она все-таки сможет дать.
— Почему ты не спрашиваешь о нем, Бев? Нам обеим стало бы легче.
Бев посмотрела в красивые темно-синие глаза, так похожие на глаза отца:
— Как он?
— Не знаю. Его музыка хороша, как никогда. Последнее концертное турне… Вероятно, тебе все это известно.
— Да.
— Он снимает фильм и поговаривает о создании концептуального альбома. Еще видеоклипы. Можно подумать, что эта форма возникла специально для папы. У него все получается, как на концерте. — И, помолчав, Эмма выпалила: — Он слишком много пьет.
— Об этом я тоже слышала. Пи Эм очень беспокоится. Но они… последние несколько лет у них осложнения.
— Я хочу уговорить его полечиться. — Эмма нервно пожала плечами. — Только он не послушает. Хотя на примере Стиви видит, к чему это ведет. У него, правда, все по-другому. Не мешает работе, творчеству, даже здоровью. Пока…
— Ты беспокоишься?
— Да.
— Поэтому и пришла?
— Отчасти. Но таких «отчасти», кажется, много.
— Эмма, клянусь, если бы я считала, что могу помочь, сделать хоть что-то, я бы это сделала.
— Почему?
Бев взяла чашку, чтобы иметь возможность подобрать слова.
— Мы с Брайаном очень много пережили вместе. Пусть это было давно, но такие чувства не забываются.
— Ты его ненавидишь?
— Нет, конечно.
— А меня?
— О, Эмма…
— Я не собиралась тебя спрашивать, не собиралась ворошить прошлое. Просто внезапно я ощутила… какую-то незавершенность… В общем, я ходила к Джейн.
Чашка в задрожавших руках Бев звякнула о блюдце.
— О!
Рассмеявшись, Эмма вцепилась в свои волосы.
— Да. Мне казалось, что встреча с ней прояснит мои чувства.
К тому же по глупости надеялась уговорить ее отказаться от съемок фильма. Ты просто не представляешь, каково смотреть на нее и знать, что это твоя мать.
— Эмма, мне нечего сказать тебе, кроме правды. Вероятно, она все-таки может что-то сделать, хоть самую малость, чтобы исправить ту ошибку, которую совершила много лет назад. Поставив чашку, Бев спокойно и уверенно произнесла:
— Ты не похожа на нее. Совершенно. Ничем. Не была похожа, когда попала к нам, не похожа и сейчас.
— Она продала меня папе.
— Господи! — Бев закрыла лицо руками. — Дело было не так, Эмма.
— Отец дал ей денег. Она их взяла. Я была товаром, который один передал другому, навязав его тебе.
— Нет! — вскочила Бев. — Ты говоришь жестоко и очень глупо. Да, Брайан заплатил ей. Он заплатил бы любую сумму, лишь бы ты оказалась в безопасности.
— Она утверждает, что он сделал это из-за своего имиджа.
— Она врет. — Бев взяла девушку за руки. — Я помню тот день, когда Брайан привел тебя домой, помню, как ты выглядела. Как выглядел он: нервничал, даже был испуган, но полон решимости сделать все, чтобы тебе было хорошо. Не ради какого-то чертова общественного мнения, а потому, что ты — его дочь.
— И каждый раз, когда он смотрел на меня, когда ты смотрела на меня, вы должны были видеть ее.
— Только не Брайан. Скорее это относилось ко мне. Я была молода. Господи, как ты сейчас. Мы безумно любили друг друга, собирались пожениться. Я ждала ребенка. И вдруг появилась ты — частица Брайана, к которой я не имела отношения. Я испугалась. Возможно, испытывала к тебе неприязнь. Честно говоря, я не хотела испытывать к тебе никаких чувств. Может, немного жалости. — Эмма отшатнулась, и Бев обняла ее заплечи. — Я не хотела любить тебя, но полюбила. Нет, я не приказывала себе: «Дай ей шанс». Я просто тебя полюбила.