ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Рэйф, где ты?

Карин казалось, что она громко кричит, но голос звучал только в ее голове.

Это сон, говорила она себе, только сон. Проснись и открой глаза.

Но ей никак не удавалось это сделать. Чем сильнее она старалась выбраться из омута сна, тем крепче он удерживал ее. Но Карин продолжала бороться, потому что голосок в мозгу предупреждал ее, что она может навсегда остаться в этом мраке.

И темнота стала отступать, сменившись туманными сумерками. Сквозь ватную тишину Карин стала различать голоса. Они становились все громче и призывали ее проснуться.

Карин узнавала голоса: доктор, сестра, мать и отчим. Но что они здесь делают? Она снова почувствовала, как омут затягивает ее, и родные голоса – единственное, что удерживало ее на поверхности.

– Карин, – узнала она голос доктора. – Пора просыпаться, Карин.

– Дорогая, – это был голос Марты, – посмотри на нас, пожалуйста. Сделай это, девочка.

Затем кто-то крепко сжал ее руку. Теплые сильные пальцы переплелись с ее пальцами и сжали ладонь.

– Карин, – прошептал голос возле самого уха. – Ты слышишь меня? Ты должна открыть глаза и посмотреть на меня.

Рэйф? Неужели он здесь, рядом, сжимает ее руку и предлагает помощь, как уже было однажды? Конечно, нет. Просто он живет в ее мыслях все эти долгие месяцы, а рядом находиться никак не может, потому что ясно дал понять, что никогда больше не захочет ее видеть.

– Рэйф, – прошептала Карин. – Рэйф!

Не услышав ответа, она снова оказалась в мире мучительных воспоминаний. Та ночь. О Господи! Та ужасная ночь. Она занималась любовью с Рэйфом. Впрочем, это не было любовью. Это был секс. Случайный секс с незнакомцем. Он дал ей то, в чем она нуждалась – неистовую страсть, вытеснившую все остальное из ее головы и сердца. Но когда все закончилось, она преисполнилась к себе такого отвращения, что вырвалась из его объятий, убежала в ванную комнату, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, дрожа от страха, что он пойдет за ней…

Молясь, чтобы он пошел.

Она могла не волноваться.

Никто не постучал в дверь ванной комнаты. Никто не дергал ручку. Никто не сказал: «Карин, вернись в мои объятия». Когда она, наконец, осмелилась выйти из ванной, Рэйфа в комнате не было. Его не было и внизу среди гостей. Ни письма. Ни записки. Ни сообщения на автоответчике в ее квартире в Нью-Йорке в течение девяти месяцев.

Один час. Один невероятный, незабываемый, безумный час – вот и все, что было. Хотя нет, неправда. Рафаэль Альварес подарил ей больше, чем ту ночь.

Он подарил ей ребенка.

Долгие часы родовых мук. Аманду, сжимающую ее руку. Доктора, сказавшего, что ребенку нужно помочь появиться на свет…

– Ребенок, – в отчаянии прошептала она.

Карин положила руку на живот – он был плоским. Значит, ее ребенок родился – дочка, она знала об этом заранее, но где же она?

Карин оторвала голову от подушки.

– Где моя девочка?

– С ней все хорошо. – Аманда присела на краешек кровати и сжала руку сестры. – Удивительно красивая малышка.

Карин откинулась на подушки. Слезы градом покатились из ее глаз, она смеялась и смахивала их руками.

– Я должна знать все. Она большая? Какого цвета у нее волосики? Сколько она весит?

– Она весит три килограмма триста грамм, рост – пятьдесят два сантиметра, волосики черные. Сестричка, она просто изумительная.

  11