55 
Оба понимали это без слов.
Кейс снял рубашку, повесил ее на сухой сук сосны и взялся за лопату. Черные волосы курчавились на груди, сужаясь клином книзу.
Но Саре приходилось видеть и то, что было скрыто ниже.
У нее сбилось дыхание, и она поспешно отвернулась, почувствовав уже ставшие привычными странные ощущения под ложечкой.
«Господи, что это со мной происходит? Я ведь не какая-нибудь сверхнаивная девчонка, которая вспыхивает при виде обнаженной груди мужчины».
И тем не менее Сара испытывала беспокойство при взгляде на полуобнаженное тело Кейса. Но и не смотреть на него не было сил. Ее глаза, казалось, сами натыкались на Кейса.
Его, казалось бы, непринужденные движения были исполнены силы и грации, и Саре невольно вспомнился парящий в вышине орел, могучий и свободолюбивый, которому она могла лишь завидовать.
Когда-нибудь и Коннер будет таким, подумала она. Сильным, быстрым, гибким. Совершенно взрослым.
От этой мысли ей стало одновременно и грустно, и радостно. Грустно – оттого, что Коннер рос слишком быстро. Радостно – оттого, что он становился таким ладным.
Но ни один мужчина не сможет сравниться с Кей-сом, подумала она. Во всяком случае, ей так казалось. Кейс… это что-то совсем особое.
Эта мысль взволновала Сару даже больше, чем мысль о возмужании младшего брата.
– Ничего, кроме камней, – сказал Кейс.
– Тогда попробуй вон там.
Кейс поднял голову и увидел, что Сара смотрит вниз, туда, где остались лошади.
– Не беспокойся. Сверчок никуда не уйдет, даже если не стреножен.
Не поворачивая головы, Сара кивнула. Затем подставила пылающие щеки ветру. Она не знала, что от этого движения всколыхнулись ее груди и натянули рубашку.
Кейс уставился на нежные полушария, чувствуя, как в нем закипает кровь.
Ему это очень не нравилось.
Если бы такое воздействие на него оказывали все женщины, то это одно дело.
Однако такое воздействие, и притом мгновенно, оказывала только Сара.
Беззвучно чертыхнувшись, он отошел на пятнадцать футов и начал копать.
Снова камни.
Кейс копал, радуясь тому, что дорвался до физической работы. Это помогало ему как-то приглушить остроту чувственного желания к молодой вдовушке, которая то и дело бросала на него задумчивые взгляды.
Лезвие лопаты ударилось обо что-то такое, что не было ни камнем, ни землей. Не обращая внимания на боль в бедре, Кейс опустился на колени и стал растаскивать прямоугольные каменные блоки. Появились черепки битой посуды. Рассмотрев один из них, он отложил его в сторону.
– Что там? – с интересом спросила Сара.
– Пока не знаю.
Она подошла поближе и стала смотреть, как он орудует лопатой.
– Отойди чуть подальше. Ты слишком близко подошла к стене.
– Ты тоже рядом с ней.
– Это совсем другое дело.
Сара не снизошла до спора с человеком, который способен быть до такой степени нелогичным. Она просто осталась стоять на том же месте, продолжая наблюдать за работой Кейса.
Впрочем, смотрела она больше не на лопату, а на игру его мускулов. Это было соединение силы и грации. Глянцевая кожа была настолько притягательной, что у Сары зудели руки погладить Кейса по спине. И она даже потянулась было к его плечу, но вовремя опомнилась и отдернула руку так, словно обожглась о пламя.
«Господи, что это я делаю? Никогда в жизни у меня не появлялось желания гладить мужчину», – подумала она.
Никогда – до сих пор.
Она не понимала, почему он так притягивает ее к себе. Знала лишь, что это так. В нем таилось что-то завораживающее, как в полете неприрученного сокола.
А Кейса, в свою очередь, влекло к Саре, как бы он ни пытался этому противиться.
«Мне не нравится, что я хочу тебя. Это означает, что во мне умерли не все чувства, как я надеялся».
А Сара размышляла, можно ли считать, что способность любить не убита в нем войной. Эта мысль тревожила и одновременно приводила ее в трепет.
Вынув несколько камней, Кейс опустился в яму, которая доходила ему до плеч.
– Достал! – торжествующе сказал он.
– Серебро?
Кейс не ответил.
– Так что там такое?
Кейс поднял голову и увидел, что Сара смотрит на него, как маленький ребенок смотрит на полуразвернутую рождественскую игрушку.
В этот момент он вдруг испытал желание помочь ребенку развернуть игрушку дальше.
«Не будь глупее, чем тебя создал Бог, – сердито сказал он самому себе. – Ты соблазнишь ее, а потом она начнет мечтать об очаге, о доме, о детях».
55 
