126 
— Наши вещи! — хором кричали они.
— Да ладно вам, — примирительно сказал Пал Палыч. Он уже лежал на нарах, и двое афро-американцев почесывали ему пятки, а еще двое обмахивали невесть откуда взявшимися веерами. — Поиграть нельзя. Какие надутые. Вон, берите вашу ерунду, я и не думал, что вы такие бедные!
Правда, в бумажнике уже не было денег, а в часах не осталось камней, но ковбои были счастливы, что вернули хоть часть своего добра. Час спустя Билл-бывший уже названивал полковнику Путингу.
— Полковник, — сказал он сдержанно. — Здравствуйте. Это говорят ужасные похитители, шутка. У вас в последнее время ничего не пропадало?
— Вроде ничего, — даже по телефону было слышно, как Путинг пожимает плечами: один погон стукнулся о трубку. — Правда, во Владивостоке опять пропал уголь. Вы хотите сказать, что это вы?
— Бросьте проклятые шутки! — заорал в трубку Джордж-младший, вырывая телефон у Билла. — Ваш человек похищен, но мы вернем его, как только Россия выплатит парижские долги! Даю вам три, нет, два, нет, полтора дня сроку! Иначе, иначе я не знаю, что я сделаю!
— Глупости какие-то, — сказал на том конце провода Путинг. — Долги не заложены в бюджет, не могу же я вырвать кусок изо рта у стариков и детей! Подождите, мы на подъеме, скоро заплатим…
— А где госсекретарь Борроуд-ин? — ехидно спросил Билл-старший.
— На инаугурации у вас, где ж еще. Ну, не отвлекайте, у меня вообще-то дела, — сказал полковник и повесил трубку.
— Кремень, — скорбно заметил Джордж-старший.
— Ну ничего, — злобно воскликнул Билл-младший и помчался в тюрьму — пытать похищенного.
Президентский кортеж затормозил, взметая пыль, и у Билла отвалилась квадратная челюсть. На месте тюрьмы стремительно вырастал небоскреб, Пал Палыч в каске похаживал вокруг и покрикивал на афроамериканцев, охрана бойко катала тачки с раствором, а к месту стройки чередой подъезжали бронированные мерседесы. Бородин быстро о чем-то договаривался с их владельцами, не глядя подмахивал наряды, принимал подношения и периодически отвечал на звонки.
— А-а, ребята! — помахал он ковбоям. — Я тут, знаете, решил фасадик вызолотить, как думаете? По-моему, стильно. Насчет денег не беспокойтесь, мне наши подогнали, да и ирландцы с итальяшками не обижают. У них тут хорошо поставлено, бабки есть, а отмыть негде. Ну, так я и говорю — вкладывайте в строительство, это же лучший способ! Верно я говорю, Фред?
Начальник тюрьмы, пыхтя и отдуваясь, катил огромную катушку с кабелем.
— Только техника у вас чегой-то барахлит, — пожаловался Бородин. — Все вручную, все пердячим паром. Ну, это я заметил: как мы, русские, за что-нибудь беремся — тут же все становится как у нас. Бабки появляются откуда ни возьмись, а техника барахлит. Ну, это ничаво — у вас тут ребята крепкие, верно я говорю?
— Мистер Билл, — жалобно сказал начальник тюрьмы, — я ничего не мог поделать. Все началось с того, что он пошел поиграть в баскетбол, и тут же пропал мячик! Заключенные очень этого не любят, и я потребовал отдать мяч, но он сказал, что мяч стоит денег. Мне пришлось ему заплатить, он пустил деньги в оборот, скоро в руках у него была вся тюрьма, и лично я должен ему сорок два миллиона за моральный ущерб плюс проигранное в эту странную игру, в которую он всю ночь заставлял меня играть, двадцать одни очки, так, кажется?
Умоляю вас, мистер Билл, заберите этого ужасного человека! На первом этаже нового здания тюрьмы он предполагает открыть бордель, в подвале разместил сауну, второй этаж сдал адвокатской конторе Соловейчик и Ко, на третьем разместил строительную компанию «Одесса родная», четвертый хочет отдать газете «Наша семья», а про пятый я еще ничего не знаю, но заключенным там тоже наверняка не найдется места! Ему уже прислал приветственную телеграмму какой-то жуткий Myhas, помните, которого упустили швейцарцы. Он сделал там приписку персонально для меня: «Брат Павел ни в чем не должен знать отказа, иначе кирдык!». Я не знаю, что такое кирдык, но почему они все называют друг друга братьями? Боюсь, что это какая-то ужасная секта!
— Ништо, ништо! — приговаривал Пал Палыч, одобрительно подмигивая Биллу. — Бойко лопочет, кучерявый, — где только по-вашему так трекать научился? Забавный малый, страсть! Я тебе из него настоящего прораба сделаю. Покурить хочешь? — Пал Палыч услужливо распахнул портсигар с монограммой Джорджа-младшего. — Да, Билл! Я забыл там сказать твоему молодому, тоже хороший малый, шустрый! Вишь, какое дело: у вас инаугурация малость подвинулась. Ну стыдно же в такой Белый дом въезжать, милый ты мой! Я тут затеял небольшую реконструкцию, миллиарда на два. Ну ладно, грабь, — на полтора! Я уж договорился с этим вашим, как бишь его, ну, который вице-президент-то новый! За месячишко мы нормальненько этот дом отделаем, этажность подрастим, сауна, все такое, — овальный новыми панелями обошьем, австралийская лиственница, слыхал, нет? Я уж заказал. То есть лиственница будет наша, я договорился в Сибири, но забашляем как за австралийскую, с учетом дороги. Разница пополам. Нормально? Ты не в обиде? Потому что схема-то все-таки моя, ты понимаешь, и лиственница тоже моя, — ваш только транспорт и оформление. Да, и еще: конечно, расходы на медицину и образование придется малость того. Ну сам ты подумай, Билыч: что важнее — представительность или какая-то там медицина? Ты человек государственный, должен понимать. Вот Белый дом отгрохаем, погоди, я тебе еще Капитолий сделаю, а то что это такое, ты понима…
126 
