Коркоран кивнул:
– И мы тоже.
После собрания Пол пригласил Тоби в больничную столовую. Было три часа, кормить закончили час назад, так что в их распоряжении оставались лишь автоматы, набитые крекерами, чипсами и нескончаемым запасом кофе, крепкого, как серная кислота. В столовой было пусто, можно было расположиться где угодно, однако Пол предпочел столик в самом углу, подальше от входа. Подальше от чужих ушей.
Он сел, не глядя на нее.
– Поверь, это нелегко для меня, – признался Пол.
Она сделала глоток; осторожно и сосредоточенно опустила чашу. Он по-прежнему смотрел не на нее, а на стол. Нейтральная территория. Не похоже на Пола, раньше он не избегал ее взгляда. Многие годы между ними держались спокойные и открытые дружеские отношения. Как всегда в случае дружбы между мужчиной и женщиной, у них были и свои маленькие уловки. Тоби никогда не признавалась, насколько он ей симпатичен, поскольку это было бессмысленно, да вдобавок она слишком хорошо относилась к его жене Элизабет. Но во всем остальном они были друг с другом честны. Поэтому ей и было сейчас так обидно видеть, как он таращится на стол, поскольку это порождало сомнения в его прежней искренности.
– Я рад, что ты приехала, – сказал он. – Мне хотелось, чтобы ты увидела, с чем мне приходится сталкиваться.
– Ты про Дага Кэри?
– Не только. Знаешь, меня попросили прийти на собрание руководства в следующий четверг. Я знаю, это дело всплывет и там. У Кэри есть друзья в правлении. И он жаждет крови.
– Он жаждет ее уже несколько месяцев, с тех самых пор, как умер этот мальчик, Фрейтас.
– И сейчас для него – долгожданная возможность отыграться. История со Слоткиным просочилась наружу. Так что больничное руководство вынуждено выслушать все жалобы Кэри на тебя.
– Думаешь, они обоснованны?
– Если бы я так думал, ты бы у меня не работала. Уверяю тебя.
– Проблема в том… – вздохнула она. – Боюсь, я действительно в этот раз дала маху. Не понимаю, как Гарри Слоткин мог сбежать, если он был привязан. А значит, я, наверное, оставила его непривязанным. Я просто не помню…
Глаза резало от недосыпа, и кофе устроил бунт в желудке. «Вот и я теряю память, – подумала она. – Неужели это первый признак Альцгеймера? Неужели это и для меня начало конца?»
– Я все думаю о маме, – призналась Тоби. – О том, что бы я чувствовала, если бы это она потерялась где-то на улице. Как бы я злилась на людей, виноватых в этом. Я проявила беспечность и подвергла опасности беспомощного старика. Семья Гарри Слоткина имеет полное право подать на меня в суд. Осталось только подождать, когда это произойдет.
Молчание Пола заставило ее поднять глаза.
– Наверное, пора тебе сказать… – тихо проговорил он.
– Что?
– Семья затребовала копию ваших записей. Запрос от их адвоката пришел сегодня утром.
Она ничего не сказала. Изжога сменилась тошнотой.
– Это не значит, что они начнут тяжбу, – продолжал Пол. – Во-первых, его семья вряд ли нуждается в деньгах. А обстоятельства, которые могут при этом всплыть, не слишком приятны. Папаша, который бродит по парку голышом…
– Если Гарри найдут мертвым, я уверена, они пойдут в суд. – Тоби схватилась за голову. – Боже мой, это будет уже второй судебный процесс за три года.
– Последний был сущей ерундой. И ты его выиграла.
– Этот не выиграю.
– Слоткину семьдесят два, жить ему осталось не так уж долго. Это может снизить ущерб.
– Семьдесят два – не возраст! Ему еще жить и жить!
– Но, попав в отделение неотложной помощи, он уже был болен. Если найдут его тело, если окажется, что он уже был смертельно болен, это сыграет тебе на руку в суде.
Она потерла лицо.
– Вот уж где меньше всего мне хотелось бы оказаться. В суде.
– Давай не будем торопить события. У нас сейчас другая неприятность. Мы знаем, что информация уже просочилась в СМИ, а они любят страшилки про врачей. Если больничное руководство почувствует давление общественности, они вцепятся в меня и потребуют принять меры. Я сделаю все возможное, чтобы тебя защитить. Но, Тоби, могут убрать и меня… – Он помедлил. – Майк Эстерхаус уже выказал готовность занять это место.
– Это просто катастрофа!
– Он соглашатель. Он не станет воевать, как я. Каждый раз, когда пытаются сократить очередную дипломированную сестру, я начинаю вопить как резаный. А Майк вежливо поклонится: будьте любезны.
В первый раз ей пришло в голову: «Я топлю Пола вместе с собой».