Последние отзывы

  35  

Врачи перебрасывались приветствиями, отфутболивали шуточки, обсуждали какие-то лечебные дела. Громогласный Бойцов успел и тут всё заметить, всем поставить на вид и ущипнуть за филейную часть уже немолодую акушерку физиологического родзала. На что последняя, такая суровая в любое другое время, с любыми другими тут раскокетничалась, как гимназистка.

В конференц-зал вошла начмед, и установилась относительная тишина. Бойцов передал ей истории родов за истекшие сутки, и под доклады акушерок о том, кто, кого и как родил, она пролистывала их с брезгливым видом ресторанного критика, мечтающего отыскать в безупречном блюде дохлого таракана.

Дрожащим голосочком протараторила с листочка отчёт молоденькая акушерка приёмного покоя. Спокойно зачитала журнал родов главная повитуха смены физиологического родзала. Глуховатая Рыба, перекрикивая собственную тишину, отчиталась по обсервационному родзалу. Доложила об ответственных беременных отделения патологии хриплым голосом молодящаяся девушка средних лет, бывшая за крепким мужем и работавшая скорее от скуки, чем от нужды или по призванию. Беспрестанно зевая, равнодушно отчиталась о состоянии дел на этаже послеродовая акушерка. Затем скороговоркой рассказала, что творится в обсервационных эмпиреях, тамошняя средняя медработница. Пропищали вести об истекших двадцати четырёх часах детские сёстры. И наконец, синяя от ужаса перед начмедом медицинская сестра отделения гинекологии пролепетала, сколько абортов и операций было выполнено. В далёкой от деторождения вотчине.

В обычные дни – не в пятницу и не в понедельник – докладывали о состоянии дел дежурные врачи, получая по ходу соответствующие втыки плюс-минус меры тяжести содеянного или, наоборот, вовремя не содеянного.

Пятница же была днём показательной порки. Средний персонал отпускали после номинального отчета, и начинался разбор полётов, имеющий своей целью не дать расслабиться накануне выходных и вообще, чтобы знали своё место и не забывали, кто тут чего и сколько стоит. «Шабаши» эти были скорее полезными, чем вредными, но иногда Елена Николаевна Ситникова, заместитель главного врача клинической многопрофильной больницы по акушерству и гинекологии – фактически главный врач родильного дома, – доводила себя до таких приступов ярости, что ни о какой справедливости речи идти не могло.

Впрочем, специалистом, в отличие от академика, она была отменным, администратором – неплохим, да и отходила быстро. Поэтому все знали – поперёк бури плыть, подняв все паруса, не стоит. Лучше переждать, а повинную голову меч не сечёт. Доказывать начальнику, что он дурак, а ты прав, – заведомо провальное мероприятие.

Вот и сегодня барометр показывал отнюдь не «ясно». Ещё бы! В роддоме на ночном дежурстве случились щипцы! Случились тогда, когда человека, умеющего наложить их толково, без интранатальных травм, в роддоме не было. Ни её, ни Зильбермана. Благо последний, отсутствовавший де-юро, присутствовал де-факто.

Средний персонал вежливо попросили выйти. Вслед попросили выйти интернов, простоявших всю пятиминутку стайкой у стеночки после того, как старшие товарищи потребовали очистить законные места. Женька остался в своём уголке исключительно из соображений такта – ему было неловко беспокоить целый ряд великовозрастных форматных дам, врачей из женской консультации, обязанных присутствовать на пятничных заседаниях. Обойти их незаметно и не потревожив не было никакой возможности. Зильберман, сидевший в первых рядах, обернулся и подмигнул Женьке.

Начмед подождала, пока стихнет коридорный гомон среднего персонала и ученичества, попросила анестезиолога закрыть поплотнее дверь и начала… орать.

Орать, распаляясь всё больше и больше, швыряя несчастные хлипкие истории родов в ординаторов, грохая толстыми журналами родов об стол и потрясая перед поникшей публикой кондуитами операционных протоколов.

Орать о том, что в родильном доме ЧП, что никто здесь ни на йоту не соответствует занимаемой должности, что не только сделать, а и записать толком ничего не может. И так далее и тому подобное, давным-давно хорошо известное всем врачам любых специальностей стационаров и амбулаторных заведений.

Все внимали, понуро заведомо и однозначно повинные головы. Все соглашались с тем, что будут сдавать зачёты по акушерским щипцам, акушерским кровотечениям и прочим неотложным состояниям, будут писать объяснительные, рецензии на истории друг друга по выходным. И вообще всё свободное от работы время, включая отпуск, будут посвящать клиническим разборам, зазубриванию приказов мин-, обл– и горздравов, после чего собирать окурки и собачьи экскременты на всей прилегающей к родильному дому территории, мыть беременным, роженицам и родильницам ноги и пить эту воду. А также никогда не возьмут ни копейки ни за что, в ужасе убегая в противоположную любому «спасибо» сторону, а свои скромные заработные платы будут сдавать в фонды бездомных, безродных и жадных. Если уж такие опытные врачи, как Бойцов и Некопаев, ни черта не умеют, то что уже говорить о прочих полных ничтожествах, должных немедленно уйти из профессии. А ещё лучше – сделать харакири.

  35