Особенно,... 
34 
За деревьями промелькнули огни фар. Линкольн увидел, что во двор Рейчел Соркин заезжает еще одна машина.
Он поспешил через лес к дому. За последние несколько дней лужайка перед домом Рейчел превратилась в автостоянку. Рядом с автомобилем Линкольна примостились джип Люси Оверлок и старенькая «Хонда», по-видимому, принадлежавшая какому-то студенту.
А чуть дальше, прямо поддеревьями, припарковался еще один автомобиль – темно-синий «Вольво». Узнав его, Келли приблизился со стороны водительской дверцы.
Стекло немного опустилось.
– Линкольн, – приветствовал его женский голос.
– Добрый вечер, судья Китинг.
– Есть время поговорить?
Линкольн услышал, как щелкнул автоматический замок на дверях. Он обошел автомобиль и сел на пассажирское сиденье. Некоторое время их окружала тишина.
– Что-нибудь еще обнаружили? – поинтересовалась она.
Судья смотрела прямо перед собой, словно выглядывая что-то среди деревьев. В темном салоне автомобиля ее морщин почти не было видно, и она выглядела куда моложе своих шестидесяти шести лет. Моложе и мягче.
– Там было всего два скелета, – сказал Линкольн.
– Оба детские?
– Да. Доктор Оверлок считает, что возраст примерно девять-десять лет.
– Смерть не естественная?
– Нет. Обе смерти насильственные.
Последовала долгая пауза.
– И когда это случилось?
– Это не так-то легко определить. Придется поработать с теми предметами, которые нашли вместе с останками. Они откопали несколько пуговиц, ручку гроба. Доктор Оверлок полагает, что, возможно, это часть семейного кладбища.
Она задумчиво молчала. Следующий вопрос прозвучал тихо и осторожно:
– Выходит, останки совсем старые?
– Им примерно сто лет.
Она глубоко вздохнула. Возможно, Линкольну это только почудилось, но ее поза больше не казалась напряженной. Она как будто испытала облегчение, и ее голова откинулась на подголовник.
– Сто лет, – повторила она. – Тогда не стоит и волноваться. Это не…
– Нет. Это другая история.
Судья по-прежнему смотрела прямо перед собой.
– И все-таки странное совпадение, верно? На том же берегу озера… – Она замолчала. – Интересно, не осенью ли это случилось?
– Люди умирают каждый день, судья Китинг. Умирали они и все эти сто лет… их же надо было где-то хоронить.
– Я слышала, на одной из бедренных костей обнаружили метку от топора.
– Так и есть.
– Люди начнут проявлять любопытство. Вспоминать.
Линкольн уловил страх в ее голосе, и ему захотелось приободрить судью, но он не знал, как к ней подступиться. До Айрис Китинг трудно было дотронуться. Ее эмоциональный барьер был таким неприступным, что он бы не удивился, если, протянув руку, наткнулся бы на броню.
– Это было очень давно, – проговорил он. – Никто уже не помнит.
– Этот город все помнит.
– Помнят очень немногие. Старики. А им вряд ли захочется ворошить прошлое. Так же, как и вам.
– И все-таки это достояние общественности. Да еще репортеры понаехали. Тоже будут выспрашивать.
– То, что случилось полвека назад, не имеет отношения к нашей находке.
– Думаете? – Она повернула к нему голову. – В прошлый раз все начиналось так же. Я имею в виду убийства. Все это случилось осенью.
– Нельзя толковать каждый акт насилия как повторение истории.
– Но история и есть насилие. – Взгляд судьи снова устремился вдаль, к озеру. Наступила ночь, и сквозь голые деревья виднелось только слабое свечение воды. – Разве вы не ощущаете, Линкольн? – тихо спросила она. – Есть что-то тревожное в этом месте. Не знаю, что именно, но я это чувствовала еще ребенком. Мне не нравилось жить здесь, даже тогда. А сейчас… – Она потянулась к ключу зажигания и завела двигатель.
Линкольн выбрался из машины.
– Дорога сегодня скользкая. Будьте осторожны.
– Хорошо. Да, Линкольн, и еще…
– Что?
– Мне сказали, в Огасте новый набор по программе реабилитации алкоголиков. Это хороший вариант для Дорин. Если только вы сможете уговорить ее.
– Я попытаюсь. Надеюсь, что-нибудь да получится.
Ему показалось, что в глазах судьи промелькнула жалость.
– Желаю удачи. Вы заслуживаете лучшего, Линкольн.
– Я справляюсь.
– Конечно. – И тут он понял, что это не жалость. В ее голосе звучало восхищение. – Вы один из немногих мужчин в этом мире, кто всегда со всем справляется.
У гроба стояла фотография госпожи Горацио – с нее улыбалась восемнадцатилетняя девушка, почти красавица. Ной никогда не считал учительницу биологии красивой и уж тем более не думал о том, что когда-то она была молодой. В его понимании Дороти Горацио появилась на этот свет уже в летах, а теперь, после смерти, такой и останется навечно.
34 
