102 
– Почему ты не говорил мне? – спросила Аша с жалобным укором, действовавшим на него особенно неотразимо; он тут же чувствовал себя виноватым за все ее бывшие и будущие беды.
– Чего не говорил?!
– Что ты Рюрикова корня.
– Господи, Аша! Откуда мне было знать, что это имеет значение! Я Кононов по отцу, никогда не носил этой фамилии, всю жизнь писался Бороздиным. Это фамилия отчима, мать вышла замуж, когда мне был год. Кононов никогда и не жил с нами, я понятия не имею, кто он такой…
– Что ж ты так, губернатор. Это же самый варяжский род. Конунг, конан – или не знаешь? Предводителев сын, вот оно что значит. Ты бы хоть мне сказал, я б к тебе на полок не пошла.
– На какой полок?
– Сто шагов, мера наша, – сказала она с виноватой улыбкой. – У вас переврали, говорят – «порог».
– Где же я это читал? – хмуро спросил губернатор. – Он полюбил местную ведьму, а ей с ним было нельзя. Ее за связь с человеком и свои проклянут, и деревенские камнями побьют… Вспомнил! «Олеся», да? Ты же, Ашка, начитанная девочка, только притворяешься дурой. В библиотеку небось ходишь, да? Вот дурак, как я сразу не отгадал. – Он улыбнулся, и она робко ответила ему – улыбка вышла кривая, жалкая, но он и ее принял за подтверждение. – Это чтобы я посерьезнее к вашим относился, да? Бедная моя, да я и так отношусь к тебе и твоим сказкам серьезнее некуда! Ведьма местная, надо же… Там тоже бабка была, все глупости говорила… Да таких сюжетов пропасть. Брось, хватит! Сейчас этого поймают, что камнями тут разбросался, – окажется, что я какую-нибудь тяжбу не в его пользу решил. Погоди, увидишь…
Видимо, губернатор и впрямь обладал неким даром предвидения, необходимым для государственного человека: затрезвонил телефон на столе, и охрана доложила по внутреннему, что злоумышленник пойман, да не особенно, собственно, и убегал; что их оказалось двое; что оба они готовы предстать перед губернатором для снятия первичного допроса и впредь до особого распоряжения их толком не трогали.
– Ну, давайте, – сказал губернатор. – Вот увидишь сейчас. Я, кажется, даже знаю…
Предчувствие и тут не соврало ему. Охрана втолкнула в столовую Рякина и Стрешина, или Стрешина и Рякина, или Стряшина и Рекина – словом, сладкую парочку, полгода изводившую его тяжбой, а сегодня с утра (чувство – будто год назад) распотешившую божбой и дружбой.
– Драсти, губернатор, – сказал Стрешин.
– Драсти, драсти, – закивал Рякин.
– Не серчай, губернатор.
– Прости, гублинатор.
– Оно так вышло.
– Вышло, чего уж.
– Нельзя тебе тут.
– Нельзя, нельзя.
– Полгода смотрим.
– Думаем, думаем.
– А сегодня поняли.
– Ты самый и есть.
– А ну молчать! – заорал губернатор.
Рякин и Стрешин испуганно замолкли. Охрана врала – их таки потрепали при задержании: под глазом у того, что слева, набухал багровый фонарь, а у второго раздулось и пылало ухо, по которому некто от души засветил.
– Все время лопочут, – пожаловался телохранитель. – Ничего, посидят, подумают…
– Посидеть можно, – завел дуэт Рякин.
– Можно, можно.
– Теперь можно.
– Теперь все можно.
– Мы всем сказали.
– Всем, всем сказали…
– Что вы сказали?! – не выдержал губернатор. – Быстро, внятно и по одному.
– Вот она все скажет, – показал Стрешин на Ашу.
– Скажет, скажет, – подхватил Рякин.
– Она все знает.
– Теперь знает.
Губернатор обернулся на Ашу. Она сидела неподвижно, опустив глаза.
– Ты их знаешь?
– Знает, знает, – залопотал Стрешин, но телохранитель двинул его кулаком по затылку, и тот затих.
Аша подняла на него полные слез глаза. Он понял, что это утвердительный ответ.
– Откуда? Кто они такие?
– Наши, – сказала она. – Из бабушкиной деревни.
– Они что, следили за тобой?
– Значит, следили, – сказала она.
– Вы со своей тяжбой идиотской за этим ко мне ходили? – спросил губернатор.
– Не за этим, не за этим, – испуганно проговорил Стрешин.
– У нас правда тяжба.
– Мы по делу, губернатор.
– По делу, гублинатор…
– Мы не следить, не следить…
– Нам нельзя следить…
– Мы люди маленькие, губернатор…
– Маленькие, гублинатор…
Телохранитель слегка столкнул Стрешина и Рякина лбами. Парный конферанс ненадолго стих.
– Они камень бросили? – спросил губернатор.
– Вот этот, – телохранитель вытолкнул вперед того, что стоял слева.
102 
