113 
Тарабаров что-то писал, обмакивая перо в большую лиловую чернильницу. Это был ритуал. Губернатор стоял в дверях, ожидая, пока уполномоченный допишет. Он был почти убежден, что Тарабаров пишет что-нибудь вроде «хорошая погода».
Наконец уполномоченный поднял на губернатора белесоватые глазки – цвета бутылки из-под кефира; кефир только что выпили, бутылка осталась.
– Присаживайся, Алексей Петрович, – сказал он, не здороваясь.
Губернатор сел к темно-коричневому полированному столу.
– Чайку хочешь?
– Спасибо, пил.
– С чем пожаловал?
– По вызову, – спокойно ответил губернатор. – Я знаю, что по вызову, – посуровел Тарабаров. Вероятно, в этот момент он сам о себе подумал именно этими словами: посуровел. От него попахивало. От всех чиновников этого ранга и типа попахивало каким-то недавно съеденным бутербродом, недавно выпитым кофием с молоком… – Я думал, ты сам доложишь чего. Как твой край, как жизнь краевая…
– Жизнь краевая в норме, Савелий Иванович. Отчеты шлю, вы читаете, разве нет?
– Отчеты я читаю, – еще больше посуровел Тарабаров. – Но отчет – мертвая бумажка, так? – Он покашлял, в горле булькнуло. – Мне интересно послушать, как ты, Алексей Петров Бороздин, мне расскажешь жизнь краевую. (Манера говорить «Петров» или даже «Петров сын» вместо «Петрович» тоже была в аппарате неискоренима.)
– Жизнь краевая в норме, – повторил губернатор. – Население не жалуется, дороги строятся, нацпроекты выполняются, анемометры устанавливаются.
– Как ты сказал?
– Анемометры, – раздельно повторил губернатор.
– Гм. Добре. Добре, добре. – Тарабаров выдержал паузу. – А что моральный облик в крае, как ты об этом думаешь?
Губернатор похолодел. Происходило то, во что он отказывался верить.
– Моральный облик в крае наличествует, – сказал он. – Я на него не жалуюсь.
– Да? – Тарабаров в упор уставился на него кефирными глазками. – А вот на тебя жалуются. Пишут, что твой моральный облик, Алексей Петров, оставляет желать, так сказать. Мы и письма трудящихся читаем, не только отчеты ваши. От вверенного края, так сказать, нашему столу. Догадываешься, к чему веду?
– Никоим образом, – спокойно ответил губернатор.
– Гм. Разрешите не поверить, губернатор Бороздин. И знаете, и догадываетесь. Дело молодое и все такое, и, отсылая вас на данный пост, имели в виду и допускали. Учитывая, что не женат и многие другие аспекты. И я со своей стороны предупреждал, когда меня там, – он многозначительно ткнул в потолок, – спрашивали. Я там сказал: уважаю способности, но, зная, так сказать, моральный облик, я усомнился бы. Тогда сказали: справится. Сегодня говорят: не справляется. И я должен подтвердить: при всей симпатии – не справляется. Я имею сигнал, не один сигнал. Вы живете с местными, губернатор Бороздин, не особенно даже скрываясь, губернатор Бороздин. Без тени смущения.
– Я должен это скрывать? – с ледяной надменностью осведомился губернатор.
– Вы не можете себе позволять! – взорвался Тарабаров. – Вы что, вы с кем! Куда вы роняете, это самое, образ представителя власти! Вы говорите – анемометры. Вы вот выучили разные слова, Алексей Петров Бороздин, но вы посмотрите на губернатора соседнего края! Этот человек шестой десяток разменял, и тоже, наверное, кое-что имеется в штанах! Старый боец не портит борозды, извиняюсь, конечно. Тоже знаем, всякое было. Но кто видел, чтобы Сергей Михаилов Батюшкин жил с девушкой из вверенного края? Русскую баню любит человек, молодец, боец, пускай любит русскую баню. Это наше, русское, выбежать, похлопать себя… похлестать веничком, шваброй… наладить всяко… Сергей Михайлов, может быть, не ставит себе анемометров, – он передразнил губернатора, растягивая ненавистное слово. – У него без анемоментов в крае порядок. У него партизан ловят, план по весеннему призыву выполняется, зерновые у него значительно лучше, чем у соседей. И при этом Сергей Михайлов Батюшкин не позволяет себе, как вы! Вы думаете – кругом безграмотное быдло и оно не напишет куда надо. Оно, может, и не шибко грамотное, но написать то, что надо, оно очень может. И если губернатор недооценивает свой народ, то завтра он может недооценить… понятно?
– Моя личная жизнь, Савелий Иванович, – не повышая голоса, произнес губернатор, – касается только меня. Мы государственные люди, и не наше дело копаться в белье друг друга. – Он отлично знал, что дать слабину в этой ситуации нельзя: еще немного, и ему начнут предписывать, чем питаться и сколько раз в день испражняться.
113 
