77 
– Хазарский Каганат – то самое тринадцатое колено, так что все правильно. Они пришли и довольно быстро построились. Это же пора великих переселений, сам должен знать. Шестой-седьмой века. Мир трещит, все по новой. Бродят народы, ищут непонятно чего, срываются с места… Все борются за лакомый кусок. И тут мы – сам видишь, место злачное, народ кроткий, что ж не захватить? У хазар это быстро. Но только недолго музыка играла – шаталось тут еще одно безземельное племя, только северное. Не знаю уж, за что их погнали, – тоже, наверное, согрешили, а может, просто бродяги, вроде цыган. У меня даже знаешь какая была теория? Что первородный грех – он не один. Его каждое племя совершило и за это было изгнано, и поэтому теперь все живут не на своей земле. А хотят на свою, только не помнят, где она. Вот и скитаются в поисках. Веке в шестом-седьмом точно что-то такое было, все как с цепи сорвались. Галлы пришли в Рим, монголоиды – на Чукотку… А эти к нам. Ну, насчет первородного греха – сам понимаешь, завиральное.
– Но красиво: каждый ищет свою землю – элегантная мотивировка. Надо было тебе к нам в институт идти.
– Мне в моем Генштабе неплохо. А дальше смотри: приходят варяги, выдумавшие потом, что их призвали. Я, кстати, не исключаю даже, что действительно призвали – потому что уж очень надоело под хазарами сидеть. Они пришли – видят, народ действительно незлобивый. «Попытка ведь не шутка – пойдем, коли зовут!» Ну и вот, и остались. Хазар пожгли, они обиделись – пришли и опять захватили. А мы молчим, ждем, пока они друг друга перебьют. Никак. Ладно, в восемьсот сорок пятом вроде бы опять хазары победили, а сто лет спустя – варяги, и уже окончательно. Владимир, как ты знаешь, специально от хазар запер русские земли. Попытки реванша, само собой, были – в воззвании Минина упоминаются наряду с поляками именно хазары, под игом которых подыхает народ…
– Да воззвание-то поддельное.
– Какое? «Мужие, братие»? Самое что ни на есть подлинное. А дальше все по заведенному образцу. Действительно по кругу, тут ты уловил, и объяснение наглядное. Где никто ни во что не верит – там, кроме круга, никакого пути нет. А почему не верит – ты и сам понимаешь. У варяг с хазарами общей веры не бывает, а нашу они и вовсе вытаптывали.
– Что за наша?
– Будет время, расскажу. Все сразу нельзя. Это ведь тоже так, знаешь… травматично. Я в тринадцать лет все узнал от отца, и то чуть с ума не сошел, хотя ребенку легче. Нас мало, беречься надо.
– И почему мы их терпим?
– Тут сложно, – сказал Гуров. – Не так однозначно, по крайней мере. И ты мечом не маши, а то некоторые сразу начинают… тех свергать, этих гнать. Я иногда думаю, что мы их не терпим. Мне кажется даже, что мы их разводим – не в бандитском смысле, а примерно в том, в каком муравьи разводят тлей. Тлям, вероятно, тоже кажется, что они угнетатели. Я допускаю даже, что так кажется коровам. Не жалким, колхозным, а нормальным таким коровам, типа голландских. Корове кажется, что она священная. Верховное божество, все ее обслуживают, делать ничего не надо, знай доись. Как тебе, альтернативщик?
– И что мы имеем с гуся? – спросил Волохов. – Чем доятся эти коровы, которых мы тут на себе развели?
– Ну, во-первых, они друг друга убивают, – ответил Гуров.
– А нам какой прок?
– А иначе кто-нибудь убивал бы нас. Или мы друг друга. Я бы даже сказал, что они за нас живут и умирают. А мы, избавленные от нужд низкой жизни, делаем что-то гораздо более важное. Живем высшей формой жизни, в которой нет ни захватов, ни аннексий, ни контрибуций, ни революций, ни терроров. То есть находимся практически в ангельском состоянии.
– Ну уж и в ангельском? – не поверил Волохов.
– Во всяком случае в лучшем, чем они. И то, что их двое, – большое наше преимущество. Они все время отвлекаются друг на друга. Захватывают, тузят. Нам при этом, конечно, тоже достается, но не в такой степени. Любой другой захватчик нас с нашими данными давно бы уже… под корешок.
– Погоди. Мы, стало быть, их действительно позвали? Как бы наняли? Как нанимают одних бандитов, чтобы защищали от других?
– Это похоже, – усмехнулся Гуров. – Очень похоже. Только мы наняли двух бандитов, враждующих. Они защищают нас от всех внешних – потому что в мире знают, что мы под ними ходим… И при этом друг друга мочат, и никогда не могут замочить до конца. Чрезвычайно удобная схема, ты не находишь? Так что это еще кто кого терпит…
– Мне одно непонятно, – задумчиво произнес Волохов. – Почему при такой истории – с ее кругами, неверием ни во что, угнетением и прочая – такая культура? Уж никак не захватническая, верно?
77 
