Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
13 
Скворешников подумал, что, наверное, это Богданов в молодости, но спохватился: мужчина на фотографии совсем не походил на ветерана, даже с учетом прошедших лет. Впрочем, Богданов когда-то сильно обгорел, ему наверняка пересаживали кожу, значит, могло измениться и лицо…
Мэл в задумчивости перевернул фотокарточку. С другой стороны имелась надпись выцветшими чернилами: «Жму руку, дружище. Помни». И подпись ― размашистая, в которой легко вычленялись только четыре буквы: «Г», «А», «Г», «Р».
Тут вошел Богданов. Он был в стружке, от него остро пахло деревом и мастикой. Ветеран молча шагнул к Скворешникову и отобрал фотографию. Заложил ее в книгу, а книгу вернул на полку. Мэл ждал чего угодно, любой реакции, ругани, но ветеран просто сел на табурет, низко опустив голову. Пауза затянулась. Наконец Богданов поднял глаза на юношу и сказал так: «Это мой друг. Старинный друг. Юра. Гагаров. Мы с ним… учились вместе… Он потом в подводники пошел. Дослужился до капитана второго ранга. Он к рекордам всегда тяготел. И добился своего ― в одиночку обогнул земной шар на малой субмарине класса “Минога”. Был когда-то такой очень секретный эксперимент. Наградили его, конечно. Ордена, премии. А потом он погиб… При рядовом погружении. Причина?.. Не знаю причины. Мне не докладывают…»
Богданов еще посидел, глядя в сторону, а потом вдруг застонал-зарычал и хватанул кулаком по столу.
«Суки вы ссученные, твари позорные! ― выкрикнул он с невыразимой тоской в потолок. ― Меня туда же тянете. И меня таким же сделали!»
Богданов побагровел на глазах, и Скворешников сильно испугался за старика, решив, что того сейчас хватит удар. Но обошлось. Ветеран отдышался, осмотрелся уже осознанно вокруг, заметил Мэла и сказал хрипло: «Ты иди, парень, иди домой. Завтра заглядывай. Сегодня мне трудно очень…»
Юноша ушел. По пути он думал о прошлом Богданова, всё еще скрытом от него и притягательно таинственном. Кем же он работал до войны? Где воевал? Почему у него нет семьи? Какими путями он вообще оказался в Калуге? В том, что Богданов приехал в Калугу издалека, а не был уроженцем города, Скворешников почему-то не сомневался ни минуты ― слишком уж старик контрастировал с привычным окружением, выглядел белой вороной на общем фоне. Может быть, он был инженером? И строил, например, астрономические обсерватории? Тогда всё отличным образом складывается. Например, выбор книг в личной библиотеке. И только одно продолжало вызывать серьезные вопросы: что же такое произошло в жизни Богданова, если он до сих пор избегает ворошить прошлое?
Мэл решил, что разберется с этим как-нибудь потом. Но потом начались неприятности.
В очередной раз направляясь в гости к Богданову, Скворешников нос к носу столкнулся со Стопарем. Бывший «боец невидимого фронта» ухватил юношу за рубашку словно клешней, притянул к себе и зашипел в лицо: «Ты чего к врагу ходишь, пионэр? Ты чего у него забыл? Чего он тебе рассказывает? Ну! Говори!»
Мэл попытался вырваться, но Стопарь держал цепко. Тогда сообразительный подросток пообещал, что сейчас закричит и будет звать на помощь. Стопарь испугался и выпустил рубашку.
«Ты… это, знаешь, пионэр, ― сказал он, но уже без прежней напористости, ― к врагу не ходи. Он тебе лапшу навешает, знаешь, мозги запудрит. Тоже врагом станешь! Ясно тебе, пионэр?»
Мэл гордо прошел мимо. Но вечером его ждал натуральный скандал. Мать вдруг озаботилась, где и с кем ее единственный сын проводит свободное время. Для начала, как водится, бестолково наорала. Потом потребовала отчета. Деваться было некуда (мать ― это вам на Стопарь), и юноше пришлось рассказать, что бывает он у одного заслуженного ветерана войны и труда по фамилии Богданов, который проживает на Коровинской в частном доме. Почуяв неладное, Скворешников всё свалил на классную Акву: мол, именно она к Богданову послала по делам пионерской дружины. Мать выслушала, а потом села за стол и неожиданно разрыдалась.
«Ну что за горе? ― причитала она. ― Ну зачем? Ну за что? Ну как мне с тобой?»
Мэл растерялся. Он и вправду не понимал, почему его встречи с Богдановым так вывели мать из себя. Он стоял перед ней, опустив руки и понурившись, но совсем не ощущал чувства вины.
Наконец мать поуспокоилась, вытерла слезы подвернувшейся под руку настольной салфеткой и строго посмотрела на сына.
«Ты знаешь, что твой ветеран сидел?» ― спросила она.
Мэл неопределенно пожал плечами.
«Он сидел! ― заявила мать утвердительно. ― А у нас просто так не сажают! Он преступник. А ты мальчик из хорошей семьи. Ты не должен общаться с преступниками».
13 
