.
Очередная сказка о Золушке 
29 
— Разве можно проплыть через закрытый шлюз Плотинки?
Игнат ничего не ответил, только кивнул в сторону ожидающего их плота.
Через полкилометра они миновали покореженную плотину, какой-то неведомой силой выдранную вместе с огромным полотном моста.
Река укрылась туманом, скрыв извилистые, разоренные берега. Казалось, всё вокруг исчезло, поглотилось тишиной и безвременьем, и только стремительный поток, увлекающий за собой одиноких путников, безгранично властвует в царстве смерти.
«Безжизненный Стикс и молчаливый Харон. Теперь я знаю, куда иду», — отвлеченно подумал Корнет, убаюканный шепотом древней реки.
Путешествие не было долгим, вскоре Игнат, по одному ему ведомым приметам, причалил плот к кривому, ни чем не примечательному берегу. Взобравшись по крутому склону, они оказались на широкой, во многих местах изрытой воронками, дороге.
— Дальше, Сережа, сам, — проводник рукой махнул в сторону невысокого здания, увенчанного резным куполом. — И удачи тебе.
Через минуту плот отделился от берега, гулко шлепнул по воде шест и квадратный силуэт мгновенно растворился в тумане.
* * *
В удивительном здании, чья крыша представляла собой полусферу из изогнутых самым причудливым образом бетонных колонн, Сергей без труда узнал цирк. Ему приходилось видеть свердловский цирк всего лишь раз и то из окна трамвая, однако подобное архитектурное безумство трудно забыть. «Красивое безумство».
Впрочем, цель путешествия находилась немного правее манящего купола цирка. Вход в метро, станция «Геологическая». Подойдя ближе, Сергей разглядел, что название действительно сильно пострадало, сократившись до лаконичного ГЕО. Чуть поодаль — на противоположных концах перекрестка — виднелось еще два входа в метрополитен. Интересно, сохранилось ли на них оригинальное наименование… Что-то подсказывало Корнету — везде он увидит только емкое, рубленное «ГЕО»… Станция изменилась — и у неё нет и никогда не было ДО — на месте узловой «Геологической» родилось абсолютно чуждое, иное, непонятное ГЕО…
Взгляды — голодные, злые — ощущались отовсюду. В прицеле пристальных глаз… Корнет оглянулся — ничего и никого. Руины и белесый туман. Пронзительная, истеричная тишина, вывернутое наизнанку одиночество… До спуска в метро несколько метров. Сергей ждал приступа ужаса и паники — о чем говорил сталкер Кузьмич. Однако — тишина, вездесущая, абсолютная. Ни страха, ни боли. Еще несколько шагов и…
Хотелось оглянуться, запомнить этот странный «наружный» мир — без потолка и стен. Здесь неуютно, кружится голова и захватывает дух. Потерянный рай, откуда человек изгнал сам себя. Тяжелое зрелище — покинутый и разоренный рай.
Впереди черный зев станции. Разинутая пасть выброшенной на берег рыбы. Шаг. Мир за спиной еще существует, однако через несколько шагов он пропадет, растает, как дым. Призрак.
Двое нерожденных — остов так никогда и не возведенной гостиницы «Харбин» и вечно недостроенная телебашня с грустью взирали на одинокую человеческую фигуру, исчезающую в недрах ГЕО.
* * *
Гермоворота навсегда застыли на половине пути. Что с ними случилось — заклинило, обесточило, повредило — теперь уже не имело значения. Станция открыта — потому и мертва. Геологическая была обречена с самого начала.
Сколько жизней унесли незакрывшиеся ворота? А сколько душ пожрал новый обитатель — ГЕО? Проклятое место.
Корнет пробирался на ощупь, то и дело под ногами хрустели кости, пару раз он поскользнулся на черепах.
«Гробница и склеп — вот, что такое ГЕО, Свердловская костница! И посреди этого „великолепия“ сидит дракон, или упырь, а может вурдалак?». Наконец показалась платформа, освещенная тусклым «аварийником». Насколько хватало неверного, слабого света — станция была пуста. Пыль и запустение. Необитаемый остров посреди густозаселенного метрополитена, где идет война за каждый квадратный метр жизненного пространства. Здесь этих метров было с избытком — огромная станция. Роковая. Проклятая радиацией и её адскими порождениями.
— Я — Сергей Ремешов, я пришел.
«Здравствуй, Сергей Ремешов», — ответ пришел мгновенно, родившись прямо в голове. — «Благодарю, что ожидание не затянулось».
— Ожидание? Меня?
«Ты должен был прийти, как и все остальные, кого я звал… „в гости“. Однако прочих до последнего держал страх, многие даже пытались избежать „встречи“. Ты пришел сразу — это делает тебе честь».
29 
