Особенно,... 
100 
– Она не вызывала моей симпатии. Из своего состояния в сорок миллионов фунтов леди Кэролайн на благотворительность тратила всего полпроцента.
– Значит, по тому, как человек относится к бедным, вы определяли, грабить его или нет?
– Да. Я знаю по себе, что значит нужда. – Адриенна передернула плечами, будто старалась избавиться от застарелой боли. – Когда мама умерла, я продолжала воровать.
– Почему?
– По двум причинам: первая заключалась в том, что это давало мне возможность перераспределять деньги людей, которые в противном случае держали бы свое богатство в сейфах. Например, сапфир Мадлен Моро дал мне возможность внести приличную сумму в фонд вдов и сирот.
Филипп выбросил сигарету через ограду балкона, потом сделал большой глоток из чашки с почти остывшим кофе.
– Хотите сказать, что вы современный Робин Гуд? Адриенна ответила не сразу.
– В известном смысле, да. Но честнее сказать: я просто выбрала себе такой бизнес. С каждой кражи я оставляю себе комиссионные. Дело в том, что, как вы прекрасно знаете, кража драгоценностей – дорогостоящее занятие. Приходится тратиться не только на первоклассное оборудование, но и на то, чтобы поддерживать свой имидж – прилично одеваться и так далее. Кроме того, мне не нравится быть бедной.
– Согласен. Лично я бедность ненавижу. – Филипп взял цветок из вазы и начал вертеть его в руках. – И большие у вас комиссионные?
– По-разному, но обычно между пятнадцатью и двадцатью процентами. Все зависит от начальных вложений в дело. Например, для ограбления Сект-Джонов потребовалось, – она начала загибать пальцы один за другим, – покупать авиабилеты, заказывать номер в отеле, потом питание, форма горничной и парик, несколько междугородных звонков. Что касается покупок и экскурсий, то это я оплачиваю из своих средств.
– Естественно.
Адриенна спокойно встретила его взгляд.
– Не вам меня судить, Филипп, потому что много лет своей жизни вы были вором.
– Я не сужу, а удивляюсь. Сначала вы говорили мне, что все эти годы занимались своей работой в одиночку.
– Это верно. А вы разве нет?
– Да, но… – Он не закончил фразу. – Ладно. А теперь вы мне сообщаете, что в последние несколько лет отдавали все деньги на благотворительность, кроме пятнадцати или двадцати процентов комиссионных.
– Я в своем роде филантроп. – Адриенна улыбнулась. – И люблю свою работу. Вы знаете, что чувствуешь, когда держишь в руках миллионы. Смотреть, как бриллианты сверкают у тебя на ладони, и знать, что они стали твоими, потому что ты умна и ловка.
– Да, это действительно здорово! Никто не поймет вас лучше меня. Мне хорошо знакомо это чувство.
– И когда ночь холодная и тебя продувает ветром, когда ты карабкаешься вверх, а руки у тебя крепкие, как сталь, а мысль твоя ясна и остра, как лезвие ножа. А предвкушение того, что будет… Это то же, что ты чувствуешь, когда собираешься открыть бутылку «Дом Периньон», помните это ощущение перед тем, как вылетит пробка, и ваше возбуждение напоминает пузырьки, стремящиеся вырваться на свободу.
Филипп вытащил из пачки следующую сигарету. «На самом деле за этим стоит гораздо большее, – подумал он. – Скорее это похоже на мгновение, когда ты чувствуешь, как в порыве страсти твое семя извергается в лоно женщины».
– Я знаю, что это может стать наваждением. Однако знаю также и то, что, когда достигаешь вершины, надо остановиться.
– Как сделали вы?
– Верно. Умный игрок понимает, когда выигрыш настолько велик, что пора прекратить игру, потому что счастье и удача могут покинуть его. – Филипп выдохнул дым. – Вы назвали мне одну причину, Эдди. А как насчет другой?
Она ответила не сразу. Поднялась с места и подошла к перилам, загляделась на пляж, который был хорошо отсюда виден. Адриенна не знала, доверяет ли она этому человеку. Да и почему она должна была ему верить? Уж слишком они похожи.
– Сначала мне нужно было утвердиться.
– В чем?
– То, что я скажу вам, должно остаться между нами. Вы не должны этого сообщать вашему начальству.
Филипп пожал плечами.
– Я здесь далеко не только потому, что должен информировать свое начальство.
– Не знаю.
Адриенна помедлила с минуту, пытаясь оценить, насколько он искренен.
Она могла бы солгать, могла бы сказать правду и прикидывала, что безопаснее. Если он по-прежнему будет следовать за ней по пятам, она не сможет вернуться в Якир, чтобы забрать то, что по праву принадлежит ей.
100 
