36 
Это было одно из самых прекрасных зрелищ, которые мне довелось видеть, но при этом меня не оставлял один простой вопрос: чего ради Ким проделала это? Как она до этого додумалась? Какой смысл в ее птичьем фокусе? Понятно, что всем нам время некуда девать, но все-таки...
— Разве не чудо? — прошептала Беа, кладя руки мне на плечи. — Мне кажется, это просто восторг!
— Да, это что-то. Чудесно.
Словно загипнотизированная, я не могла оторвать взгляд от бесчисленных черных глазок, тупо смотревших прямо перед собой, словно птицы были под кайфом.
У меня засосало под ложечкой, и я вдруг горько пожалела о том, что очутилась здесь и участвовала во всем этом. Очередная ошибка.
— Спасибо вам, спасибо, — говорила Ким, приседая в неглубоком реверансе. — Но я не могу удерживать их дольше, поэтому...
Она выдохнула и произнесла несколько слов, освобождая птиц от своего заклинания. Я стала ждать, когда они завертят головками, встрепенутся и, слегка ошарашенные, улетят в ночное небо.
Но когда первые из нас устремились к лестнице, я увидела, что птички устало закрыли глаза, склонив набок маленькие гладкие головки. А потом, одна за другой, они начали сваливаться со спины Ким и бесшумно сыпаться на крышу. Мертвые.
— Ни фига себе! — присвистнул Гарри. — Выходит, это были одноразовые птички?
Все засмеялись, а Ким грациозно пожала плечами.
— Искусство требует жертв.
Все гурьбой устремились к двери, и вскоре я осталась одна на крыше бостонского бара — с раскалывающейся от боли головой, мерзким привкусом перегара во рту и сотнями ярких певчих птичек, уже начавших остывать возле моих ног.
Глава 9
Этой ночью мне снова снились сны.
Я ушла из бара сразу после представления Ким. Я была единственной, на кого это произвело впечатление, и единственной, у кого выпитое спиртное подступало к горлу при мысли о залитой гудроном крыше, усыпанной пестрыми комочками мертвых перьев. В довершении всего на меня напала дикая мигрень и привычная тошнота, поэтому я извинилась и покинула Беатрис, Ким и остальных, проводивших меня недоумевающими взглядами. Было где-то в районе полуночи, когда я вернулась в отель, чувствуя себя грязной и несчастной.
Я боялась, что не смогу уснуть, но усталость и тревога мгновенно нокаутировали меня в глубокое беспамятство, и поволокли все глубже и глубже в темный ужас моего далекого детства, в ту самую ночь, когда моя жизнь навсегда изменилась.
Я проснулась от какого-то страшного толчка и первым делом посмотрела на свою среднюю сестру Эйдис, спавшую со мной на одной кровати. Что это было? Раскат грома? Грозу я любила. Я выглянула в узкое окошко, застекленное маленькими кусками настоящего толстого стекла. Снаружи мерцал свет. Молния? Или все-таки пожар?
Звук повторился — тот самый оглушительный, раскатистый гул, от которого дрожала кровать. Я увидела, что Эйдис сонно захлопала глазами, но тут дверь нашей комнаты широко распахнулась, и на пороге показалась мать. Ее глаза были широко раскрыты, длинные золотые волосы падали на спину из-под маленького льняного чепца, в котором она спала.
— Модер? — спросила я[7].
— Быстро! — сказала она, бросая нам с сестрой шерстяные шали. — Вставайте. Обувайтесь. Быстрее, быстрее.
— Что случилось, мама? — спросила Эйдис.
— Нет времени на вопросы! Быстрее!
Новый грохот ударил в уши, и я поспешила сунуть ноги в зимние башмаки из шкуры лося, отороченные кроличьим мехом. В комнате стояла стужа, огонь в очаге давно погас, и каменные стены были покрыты тонким кружевом инея.
В коридоре мы столкнулись с моим старшим братом Сигмундуром, который в свои пятнадцать лет уже догнал ростом отца. Он держал за руку нашего младшего братишку Хаакона. Тинна, моя старшая сестра, уже завернулась в тяжелую шерстяную шаль, ее длинные светлые косы свободно рассыпались по плечам.
— Быстрее дети, идем! — мама повернулась и побежала вниз по широкой главной лестнице, а мы бросились за ней, держась так близко, что мамины полосы хлестали нас по лицам.
На первом этаже нас встретили крики и грохот шагов, а потом мы увидели воинов моего отца, одетых в тяжелые кожаные доспехи и вооруженных мечами и луками. Мы едва успели прижаться к стене, когда они промчались мимо нас, выкрикивая приказы.
Выстроившись в колонну, воины помчались вниз по узкой задней лестнице, спускавшейся во двор крутой спиралью, закрученной против часовой стрелки.
36 
