Лёгкий, ненавязчивый романчик 
117 
Саэта опустила глаза и натянула на себя одеяло. Все так же молча.
Кантор огорченно вздохнул и вышел из комнаты со слабой надеждой, что может, она со временем отойдет, и направился в ванную, чтобы привести себя в порядок. И только тут вспомнил про Сержа, который терпеливо дожидался его возвращения. Развязав его и вытащив из ванны, Кантор поставил его вертикально и сказал:
– Теперь можешь тихо и незаметно идти домой. Если полиция тебя спросит, расскажешь им то же, что и мне. Надеюсь, у тебя хватит ума не рассказывать им правду о том, что ты соучастник похищения. Итак, ты видел, что моя жена сбежала с невысоким полным господином в зеленом камзоле и парике. У него небольшие бакенбарды, темные глаза и родинка на подбородке. Запомнил? Теперь дальше. Ты мне его описал, и я, узнав по описанию своего знакомого, пошел к нему и забрал свою жену домой. Все это время, пока я ходил, ты сидел здесь, потому, что я тебя об этом попросил на случай, если она вернется сама. Ты все понял?
Серж несколько раз поспешно кивнул, все еще не веря, что его отпускают живым. Кантор залез в карман, вытащил, не глядя, горсть золота и высыпал в дрожащие ладони галлантца.
– Это тебе за беспокойство. Иди, и больше не путайся с уголовниками.
– Благодарю… – пролепетал Серж и моментально испарился.
Кантор нажал на рычаг горячей воды и, ожидая, пока наполнится ванна, занялся простреленной рукой. Рана была пустяковая, но пуля, видимо на излете или срикошетив от ограды, застряла внутри. Он попытался ее выдавить, но ничего не вышло. Шипя от боли и ругаясь сквозь зубы, он вернулся в комнату поискать что-нибудь вроде пинцета, чем можно было бы эту дрянь подцепить, а заодно универсальную бутылку с дезинфицирующим и обезболивающим препаратом. Кажется, в секретере еще оставалась одна или две.
Он покопался в чемодане и в нескольких шкатулках и ящичках, нашел несколько чистых бинтов и целебный бальзам, но ничего похожего на пинцет не обнаружил. Еще раз ощупал поврежденную руку, прикидывая, не проще ли вскрыть рану полностью или хотя бы сделать ее сквозной и выдавить проклятую пулю с противоположной стороны. Пожалуй, все-таки проще.
«Будет больно…» – констатировал он и принялся готовиться к предстоящей операции. Расстелил на столе пару чистых салфеток из шкафа, налил в стакан водки и бросил в нее нож. Потом отпил из бутылки несколько изрядных глотков, стиснул зубы и плеснул на рану и на место предполагаемого разреза. Застонал, громко выругался и отпил еще. Чуть отдышавшись, достал из стакана нож, примерился так и этак, все равно получалось неудобно. Снова выругался, поставил локоть на стол, сдвинув его насколько можно было вправо, еще раз прощупал пулю и наметил место разреза. Несколько раз глубоко вдохнул и полоснул ножом по руке. На этот раз он не удержался и громко вскрикнул от боли. Перемежая стоны со всеми матерными словами, какие только знал, бросил нож в стакан и прижал к разрезу смоченную водкой салфетку. Потом снова нащупал пулю и, продолжая свой непечатный монолог, выдавил на стол. Вот теперь можно было отдышаться, как следует, и подумать, как нормально перевязать себя одной рукой.
– Кантор, – тихо раздалось у него за спиной. Он оглянулся. В дверях стояла Саэта, вся поникшая и несчастная, но ее сочувственный взгляд, направленный на него, был полностью осмысленным. – Что ты делаешь? – так же тихо спросила она. – Ты ранен? Давай, я тебе помогу.
– Саэта! – с несказанным облегчением выдохнул он, моментально забыв о боли. – Ты в порядке? Я так испугался… Чего ты все время молчала?
Она подошла поближе, придвинула стул и села рядом.
– Давай, перевяжу. Тебе же неудобно одной рукой.
– Подожди, – остановил ее Кантор. – Пока не накладывай повязку, я собрался в ванне поваляться, она промокнет. Перетяни пока салфеткой, потом перевяжешь. С тобой все в порядке?
Она кивнула.
– Спасибо, Кантор.
– Не за что, – вздохнул он и тяжело поднялся, опираясь на спинку стула. – Как тебя угораздило?
– Я спала. Я даже понять ничего не успела, как у меня уже были связаны руки… Кантор, тебе что-нибудь нужно?
– Ничего. Если придет полиция, скажешь, что ты сбежала от меня к любовнику, а я пришел, устроил сцену ревности по-мистралийски, сломал бедняге челюсть, и ты с трудом умолила меня не убивать его. Все понятно?
– Понятно, – кивнула Саэта. – Кантор, а ты действительно убил пятнадцать человек?
– Я бы тебе врал? – усмехнулся Кантор. – Отвернись, я разденусь.
117 
