Особенно,... 
51 
Вернувшись, застелила одним из комплектов дурацкую круглую кровать…
«Больше напоминает публичный дом, чем место уединённого отдохновения».
…«подкурила» сандаловый «фимиам» и поставила дымящийся «букетик» на маленький струганый сосновый стол на кухне. На тот самый – чуть ли не единственный предмет обстановки, не считая табуреток, который был ей по душе. И уснула. Безболезненно. Не вертясь, не крутясь и довольная.
Разбудил её просто Вова. Нет, не нежным поцелуем. Отнюдь. Сашку вернули в мир бодрствующих звуков моралью о безрассудстве трат на «роскошное бельё» и о том, как «девочки угорают, пьяные, у тлеющих сосновых столиков!».
«?.. Ага…»
Просто Вова хлопнул своей дорогущей дверью, а Сашка всю ночь напролёт вышагивала вдоль стены, читая вслух попеременно этикетки и стихи. На тот момент она ещё не была знакома с господином Филимоновым.
– Ну что, почистили костюмчик? – подмигнула Сашка портрету Василия Пименовича. – Господи, нет ничего омерзительнее фотографий на надгробиях. Вы же красивый мужчина, господин Филимонов!
За пару минут до этого Сашка закончила красить оградку. Если бы не краска…
«Суперстойкая, с эффектом матового бархата. Предназначена для окрашивания металла. Предварительной подготовки поверхности не требует».
Получилось неплохо. Правда, сама Сашка выглядела, как сорванец на третий день ветрянки. И одежда… Но это ничего. Кладбище – место тихое. Камерное. Кому какое дело? Да и не видно никого. Залитый солнцем полдень выпадает из ритуального регламента. Все стараются утром пораньше – как на работу.
«С восьми до десяти скидка на индульгенции – двадцать процентов!»
Им не узнать, как затихает в полуденном экстремуме городской гомон и рокот шоссе превращается в тихое мурчание. Всё, что там, – бесконечная пустыня живых. А здесь – оазис мёртвых, отделённый от общего потока жизни блаженной амнезией вечности, после неуловимого временем квантового скачка.
Сашка присела на скамеечку, удовлетворённо оглядела результаты своей работы и закурила.
– Нуте-с, теперь принять душ, погулять, сходить в ресторанчик на сваях в соседней луже, а вечером – к Ефросинье Филипповне Юговой, на журфикс. Люблю покойников и стариков. Они куда интереснее живых и молодых.
На телефоне было три входящих. Просто Вова. И два неизвестных номера. Сашка мухой привела себя в порядок, распотрошила «кассу», отложенную на приобретение чего-нибудь «женского», и выскользнула за дверь. Поднялась на один лестничный пролёт и оглядела окрестности. Вызывающего для этого двора автомобиля не наблюдалось. Загудел лифт. Сашка вздрогнула.
«У тебя паранойя! Разлюбезный Владимир Викторович скорее совершит прыжок с непроверенным парашютом, чем сядет в этот стальной ящик на верёвке!»
Сашка выскочила из подъезда, стремительно пронеслась к шоссе и, только перебежав дорогу, более-менее успокоилась. Телефон она взяла с собой. Мало ли… Вдруг обуяет желание позвонить Сергею Валентиновичу?..
Это была очень опасная игра. Но Сергей Валентинович был куда более управляем, чем Владимир Викторович. Хотя бы потому, что она не жила на его территории и за его счёт.
Дядя Серёжа был абсолютным характерологическим антиподом просто Вовы. Да и жизненные истории их разнились, как ночь и день.
«Возможно, отсюда и характер? Или нет? Человек рождается с единожды утверждённой натурой, и никакие условия не сделают из картошки ананас, а из психопата – невротика…»
В отличие от просто Вовы, рождённого в провинции в не очень-то благополучной семье, дядя Серёжа родился в столице от интеллигентного – в обе стороны «корневой системы» – древа. Пока Вовка бегал в потёртых коротких штанах в обычную уездную среднюю школу, Серёжа в красивой форме посещал специализированную математическую. В то время как Вова постигал устройство автомата Калашникова, таинство кроссов в ОЗК и противогазе, устава, прыжков с парашютом и как на множестве арабских диалектов звучит: «Расположение твоего формирования», а также все прочие тяготы и лишения скученного образа жизни крепких молодых парней, Сергей учился в МГУ и встречался с красивыми хорошо пахнущими девушками на бульварах, в театрах, в кафе, в ресторанах и в своей уютной комнате огромной родительской квартиры. Когда офицер Пятиугольников отшлифовывал военные навыки непосредственно в горячей местности, подтирал задницу её же пустынным песком и делил последнюю флягу тухлой – но такой животворяще пресной – воды с юным срочником, инженер Боровиков работал в «почтовом ящике», почитывал купленного в Прибалтике Булгакова, попивал коктейли и пописывал в журнал «Знание – сила». Когда со страной случилось то, что случилось, господин Владимир Викторович Пятиугольников, немного «откусив» от очередного ветеранского фонда, справил себе первую так себе ресторацию. Господин же Сергей Валентинович Боровиков создал некий прообраз фирмы IT-технологий, подзаняв стартовый капитал у приятеля – классически-анекдотического «нового русского».
51 
