27 
Ключ втиснулся в замочную скважину, два поворота и…
Слышится тихий звук, словно тапки шуршат по ковру, прямо от двери, за которой я притихла, к зеркалу. Затаив дыхание, делаю осторожный шаг в комнату, но дверь закрыть не решаюсь.
Ритмичный шелест продолжается, и неожиданно для себя, шепчу:
— Кто здесь? — Спрашиваю, умом понимая, что здесь никого быть не может. Ключи от комнаты только у меня и… — Моранна? Это вы?
Тишину нарушает только мерное тиканье часов и городской шум, проникающий сквозь открытую форточку.
Постояв еще минуты две, тщательно прислушиваясь к звукам, провожу рукой по стене. Нащупываю выключатель, включаю свет.
И замираю, пронзенная уколом, бессмысленным, тревожным.
В комнате я нахожусь одна, но явственно ощущаю чей-то взгляд…
Слышу тихое перешептывание нескольких голосов. Испуганно обернувшись, я отчаянно напрягаю зрение, вглядываюсь в комнату. В ярком свете призывно мерцает зеркало.
В отражении вижу все четко, ясно и определенно. Грудь неистово вздымается, большие настороженные глаза, с красными капиллярами на белках, бледная кожа с крошечными впадинами пор, пухлые губы со складочками в уголках. Вокруг меня пляшут пылинки… И запах. Все тот же солено-горький, с привкусом ржавчины.
Когда я втягиваю носом знакомый аромат, которым стремительно пропитывается воздух, пробуждается желание броситься наутек. Но я не успеваю этого сделать. Зеркало начинает оживать, мое отражение растворяется, пока не исчезает совсем.
Я знаю, что вот-вот появится мост, и меня с непреодолимой тягой понесет по деревянным палицам, но это происходит, как и в прошлый раз — внезапно.
Медленно Калинов Мост пронизывает воздух, приближаясь к моим ногам. Сандал обтягивает тело, воздух за спиной уплотняется, приглашая меня сделать первый шаг.
Тревога не позволяет ногам передвигаться быстро. Я постоянно останавливаюсь, сжимаясь от предчувствия, но упрямо иду вперед, к воронке, которая постепенно ускоряет вращение. Не успеваю закрыть глаза, как чудовищная сила сворачиваемой в спираль пустоты, впитывает меня без остатка.
Я словно ныряю в мыльный пузырь и с громким чпоком выныриваю с другой стороны, оказываясь в комнате с тремя зеркалами, но завешано только два из них.
Бросаю робкий взгляд на отражение. Вижу себя перепуганную с широко распахнутыми карими глазами.
Со второго зеркала занавеска падает до того, как взгляд касается ее. В отражении вижу больничную палату и себя…
В веренице потускневших от времени воспоминаний, было одно самое страшное, то самое, которое я глубоко спрятала шесть лет назад.
В тишине стонут страх и неуверенность. Эти чувства обступают меня, как большое плотное облако, заставляют вспомнить все, потому что когда-то звучали в моей душе.
Помню уверенность, наполнявшую меня, первый ответственный шаг, сделанный мной самостоятельно, первый осознанный выбор, первый кирпичик, заложенный в фундамент моей жизни.
Это выражает лицо, светится в глазах семнадцатилетней девчонки, решившейся на по-взрослому взвешенный шаг.
Помню, не спала две ночи, прорыдала в подушку, стараясь приглушить отчаянные всхлипы. Никто не должен знать. Никто. Даже тетка, у которой я взяла деньги, ни о чем не подозревала.
Та семнадцатилетняя Лина и появилась в зеркале. Холодный взгляд, ни тени колебания, ни в движениях, ни в словах:
— Сколько будет длиться эта… операция?
— Срок у вас маленький, поэтому управимся быстро, — ответил пожилой врач, натягивая маску на лицо.
— Замечательно.
Тишину пронизывают боль, жалость, сомнения. И это было именно то, что чувствовала я шесть лет назад, пока умелые руки врача извлекали из моей утробы жизнь. Эмоции проникают глубоко, прямо в сердце, порождая уверенность, что я пропитана злом. Оно клубится, настойчиво заполняя собой чашу моего существа, пока еще не распустившееся во всем своем величие. На губах появляется привкус крови, который невозможно смыть, о котором нельзя забыть. Меня подташнивает от отвращения к себе, и одновременно я испытываю глубочайшее удовлетворение. Скоро все останется позади.
Тишина длится недолго, однако когда раздается тихий смех, сердце замирает, пропуская удар. Пелена эмоций отступает.
— Наблюдал за тобой сегодня. Поздравляю.
Оборачиваюсь на голос. Не могу ничего разглядеть, щурюсь.
27 
