45 
— Лина, какое ты дитя. Секс необходим для…
— Поддержания женского здоровья, — продолжила я за нее, — я помню.
— Вот и отлично.
Сбросив вызов, я посмотрела на водителя в зеркало заднего вида, тот торопливо выбросил недокуренную сигарету и крутанул баранку.
— Улица Чичерина, будьте добры.
* * *
Ровно в девять вечера я вошла в ресторан и с удовольствием осмотрелась. Приглушенные звуки музыки плыли по роскошному залу. Сиреневый тюль развевался от легкого ветра, влетавшего в открытое окно. Красивые, богато одетые люди смаковали ароматные блюда, не спеша потягивали коктейли интеллигентные дамы.
Демьян стоял у барной стойки и тихо переговаривался с управляющим — высоким мужчиной в безупречно белой рубашке. Вероятно, о заказанном столике. Необузданная роковая мужественность, проступающая в каждом движении, невольно приковывала взгляды женской половины зала. Его лицо вызывало у меня восторг, смешанный с непонятной тревогой. Наши взгляды пересеклись. Грудь Демьяна медленно поднялась, когда он сделал продолжительный вдох и направился ко мне, а в его взгляде появилось что-то звериное, дикое и очень опасное. И меня пронзила мысль, что я выбрала для флирта не ту кандидатуру. Да, Демьян вне сомнений видный мужчина, однако, чересчур часто злится. Я прикусила нижнюю губу и, сделав вид, что в глаз попала соринка, приготовилась указательным пальцем потереть ресницы, но вовремя вспомнив, что на них полтюбика туши, ограничилась легким прикосновением.
— Странное место, — вместо приветствия произнес он. — Оказывается, чтобы здесь отужинать, нужно немало потрудиться.
— Ты забыл заказать столик?
— Я и не собирался, — отрезал Демьян и, взяв меня за локоть, потащил в сторону улыбчивого управляющего.
— В такие места следует приходить по предварительной записи, — прошелестела я.
— Есть еще что-то, о чем ты забыла мне сказать?
Я предусмотрительно воздержалась от колкостей. Не время соревноваться в остроумии, у меня другая цель — очаровать Демьяна. А если мы будем ругаться по каждому поводу, то роман закончится, так и не успев начаться.
— Здравствуйте, — поприветствовал меня управляющий, как только мы подошли к столику.
В ту же секунду к нам подошел официант, молодой парень в белом доходящем до колен фартуке, помог мне занять место, придвинув стул и протянул в раскрытом виде меню и прейскурант вин.
Демьян обошел столик, чтобы сесть напротив меня. Скрип отодвигающегося стула, два коротких шага, и я пропустила вдох…
Почему-то от мысли о еде меня замутило. Я положила меню рядом со свернутой в конус салфеткой и уставилась на свой ноготь. Что я творю? Во что превращаюсь?
— Хорошо выглядишь.
— Что?
— Я сделал тебе комплимент, — растягивая слова, произнес Демьян. — Или это не входит в твои планы?
— Спасибо, — брякнула я невпопад. — Ты тоже ничего.
Мы напряженно молчали. О чем думал Демьян, я не могу знать, судя по безучастному взгляду, мой план грозил с треском провалиться. Я так и не смогла расслабиться и почувствовать себя раскованно. Кокеткой меня можно назвать с большой натяжкой, да и пустые разговоры я вести не умею.
— Ты любишь футбол? — зачем-то спросила я, а когда Демьян неопределенно пожал плечами, начала нести такой бред, что если бы мне в тот момент зашили рот, то не испытала бы ничего кроме облегчения.
— Я люблю футбол. С детства смотрю. Даже помню футболистов девяностых: Оленичев, Стоянов… хотя, нет, Стоянов — это из другой оперы.
Как я злилась на Демьяна за его безразличную маску, застывшую на лице! За скучающий вид! Ситуацию спас официант, безукоризненно вежливо поинтересовавшись:
— Извините, вы готовы сделать заказ?
— Что у вас сегодня вкусного? — не отрывая взгляд от моего пылающего лица, спросил Демьян.
— Чалагач. Повар готовит его на открытом огне, к нему прилагается гарнир из овощей-гриль.
— Превосходно. Две порции.
— Спиртное?
Демьян вопросительно поднял бровь.
— Красное сухое вино, будьте добры, — выдавила я.
— Десертное?
— Нет, полегче. Градусов семь-восемь, от крепкого вина у меня… — я осеклась, глубоко вздохнув. Это уже совсем никуда не годится. Рассказывать официанту об изжоге — явно перебор.
Парнишка замер, сжимая пальцами шариковую ручку. Я молчала, поэтому он произнес:
45 
