Особенно,... 
62 
В том, что Кристофер нисколько не интересуется ее персоной, сомнений не оставалось. Следовательно, признание в склонности к воровству оказалось грубым просчетом: самонадеянно сравнивать свою глупую слабость с его проблемами.
— Знаешь, недавно я поняла, что больше его не люблю, — поделилась она с Альбертом на подступах к дому. — И сразу стало так легко, так спокойно! Больше не дрожу от мысли о встрече. Наверное, равнодушие доказывает, что чувство было просто мимолетной влюбленностью. Да, растворилось как дым. Теперь мне абсолютно безразлично, чем он занимается и на ком женится. Свобода! — Она посмотрела на молчаливого слушателя, поняла, что доводы малоубедительны, и тяжело вздохнула.
Подъехав к парадной двери, мисс Хатауэй спешилась и отдала повод подбежавшему груму, на лице которого было написано крайнее изумление.
— Будьте добры, держите коня наготове. Я на минуту. Пойдем, Альберт.
Дверь открыла миссис Клокер. Костюм барышни едва не сразил почтенную экономку наповал.
— Право, мисс Хатауэй… — Матрона замялась, не находя слов. — Вы одеты…
— Да-да, прошу простить. Знаю, что выгляжу непрезентабельно, но очень спешила. Альберт явился в Рамзи-Хаус, и я привела беглеца обратно.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарила миссис Клокер. — Честно говоря, даже не заметила его отсутствия. Сейчас, когда хозяин не в себе…
— Не в себе? — Беатрикс мгновенно встревожилась. — Что это значит?
— Не имею права говорить.
— Еще как имеете! Мне можно доверять: сплетничаю исключительно с животными. Капитан Фелан заболел? Что-то случилось?
Экономка перешла на шепот:
— Три ночи назад мы учуяли дым. Оказалось, что хозяин напился в стельку и бросил в камин военный мундир вместе с медалями! Медали, к счастью, удалось спасти, а вот красивый костюм пропал. После этого господин заперся в своей комнате и принялся опустошать бутылку за бутылкой не переставая. Мы разбавляем бренди, насколько возможно, но… — Она беспомощно пожала плечами. — Он ни с кем не разговаривает, не прикасается к еде. Вызвали доктора, однако он отказался от осмотра. Вчера пригласили пастора, так бедняге пришлось уносить ноги, пока цел. Остается одно — послать за миссис Фелан.
— За матушкой?
— Упаси Боже! Нет, конечно. За младшей миссис Фелан. Мать здесь ничем не поможет.
— Да, вызвать Одри — разумное решение. Она спокойна и рассудительна, а к тому же хорошо знает мистера Фелана.
— Проблема в том, что раньше чем через два дня она не приедет… а я боюсь…
— Чего?
— Утром хозяин потребовал бритву и горячую ванну. Мы очень испугались, но отказать не решились. Как бы он себе не навредил!
Два вывода напрашивались сами собой: во-первых, на подобную откровенность экономка могла отважиться только в крайнем отчаянии, а во-вторых, Кристофер чувствовал себя очень и очень плохо.
Сердце заныло, словно пытаясь принять на себя часть чужой боли. Все рассуждения насчет вновь обретенной свободы и избавления от влюбленности оказались пустыми, абсурдными. На самом деле любовь едва не сводила с ума. Требовалось немедленно придумать какие-то умные, необходимые слова, способные принести успокоение. А главное, хотелось оказаться рядом, и для достижения важной цели годились любые средства.
— Миссис Клокер, — осторожно заговорила Беатрикс, — а что, если… возможно ли, чтобы вы не заметили, как я поднимусь наверх?
От неожиданности экономка растерялась.
— Право, я… видите ли, мисс Хатауэй, боюсь, это небезопасно и неблагоразумно.
— В моей семье всегда считалось, что перед лицом огромных, на первый взгляд неразрешимых проблем лучшие варианты приходят вовсе не в благоразумные головы.
Экономка хотела возразить и даже открыла рот, однако передумала: помолчала пару мгновений, после чего выступила с деловым предложением:
— Если что, кричите. Мы сразу придем на помощь.
— Благодарю. Уверена, что справлюсь.
Беатрикс вошла в дом и направилась к лестнице. Альберт не отставал, и пришлось напомнить о правилах поведения.
— Нет, милый, нельзя. Оставайся здесь, внизу.
— Пойдем, Альберт, — позвала миссис Клокер. — У кухарки наверняка найдется что-нибудь вкусное.
Пес с готовностью изменил направление и с довольным видом потрусил на кухню.
Беатрикс медленно поднималась по лестнице, с грустью размышляя о том, сколько раз приходилось помогать раненым животным. Но как же проникнуть в тайну человеческой души?
62 
