Последние отзывы

  76  

В глазах Беатрикс застыл молчаливый протест: покушения на личную свободу она допустить не могла. Кристофер все понял без слов.

— Не собираюсь запирать тебя в доме, — успокоил он, — но все же предпочел бы не тревожиться за здоровье супруги.

— Но ведь травмы случаются постоянно. Юбки женщин попадают в камин и загораются, экипажи несутся и сбивают прохожих, да и сами прохожие нередко спотыкаются и падают…

— Вот-вот, и я о том же. Жизнь сама по себе достаточно опасна, чтобы дополнительно искушать судьбу.

Да, родственники налагали меньше ограничений, чем будущий муж. Пришлось напомнить себе, что в браке непременно найдутся и положительные стороны, компенсирующие лишения.

— Скоро мне предстоит уехать в Ривертон, — предупредил Кристофер. — Придется научиться руководить огромным поместьем, лесопилкой и складом пиломатериалов. По словам управляющего, производство древесины в настоящее время малоэффективно. К тому же неподалеку планируется строительство новой железнодорожной станции, но нам она принесет пользу только в том случае, если будут проложены хорошие дороги к ней. Необходимо принять участие в планировании и разработке; в противном случае жаловаться будет не на кого. — Он остановился и заглянул ей в глаза. — Знаю, что ваша семья необыкновенно дружна и все тебя обожают. Сможешь ли ты жить вдали от родных? Мы, конечно, сохраним Фелан-Хаус в образцовом порядке, но семейным гнездом станет Ривертон.

Перспектива разлуки с близкими опечалила, ведь в поместье Рамзи заключался весь ее мир. Особенно трудно было представить, что рядом не окажется любящей, заботливой, все понимающей Амелии. Беатрикс огорчилась, но одновременно и заинтересовалась. Новый дом, новые люди, новые, полные загадок и сюрпризов места. И конечно, супруг. В первую очередь супруг.

— Думаю, смогу, — ответила Беатрикс, — хотя буду очень скучать. Я привыкла проводить время в одиночестве, ведь родственники заняты собственными семьями и делами. Это естественно и нормально. Если появится возможность их навещать, буду счастлива.

Кристофер погладил ее по щеке и посмотрел с пониманием, сочувствием и острой нежностью, от которой внезапно стало жарко.

— У тебя будет все, что необходимо для счастья, — пообещал он, обнимая и целомудренно целуя в лоб. — А теперь хочу задать один важный вопрос. — Теплые губы коснулись виска. — Любовь моя… несколько часов рядом с тобой стоят целой жизни, проведенной с любой из женщин. Можно было не посылать ту короткую записку с просьбой разыскать тебя: я и сам с давних пор мечтал о встрече. Едва ли найдется на свете человек, в полной мере достойный стать твоим мужем. И все же умоляю дать мне шанс. Согласна ли ты выйти за меня замуж?

Беатрикс взволнованно обхватила ладонями его голову и приникла губами к уху.

— Да, да, да! — зашептала она горячо и торопливо, а потом зачем-то — наверное, просто от избытка чувств — легко сжала зубами мочку.

Удивленный порывом, Кристофер ответил взглядом, от которого дыхание внезапно участилось: серые глаза обещали щедрую награду.

— Какой свадьбы ты хочешь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, поцеловал в губы.

— Такой, которая сделает тебя моим мужем. — Она провела пальцем по густым бровям. — А какой хочешь ты?

Он грустно улыбнулся:

— Быстрой.

Глава 19

Кристофер с удивлением осознал, что за две недели успел окончательно освоиться в кругу будущих родственников. Если когда-то свободные, раскованные люди казались странными, а порой поражали экстравагантностью, то теперь он с удовольствием проводил время в жизнерадостной компании и почти каждый вечер приезжал в Рамзи-Хаус.

Хатауэи непрестанно пикировались, спорили, смеялись и при этом относились друг к другу с искренней симпатией, что отличало их от всех остальных знакомых семейств. Живую, непосредственную компанию интересовало все на свете, занимали новые идеи, изобретения и открытия. Трудно было не догадаться, что интеллектуальный настрой передался детям от покойного отца, Эдварда Хатауэя.

Кристофер чувствовал, что счастливый, хотя зачастую суматошный жизненный уклад шел ему на пользу, в то время как светский миропорядок Лондона удручал и истощал. Родственники Беатрикс каким-то чудесным образом сглаживали острые края разбитой души. Он полюбил всех, а особенно Кэма, который держался как истинный глава семьи — или табора, как он любил выражаться. Присутствие колоритного цыгана создавало в доме атмосферу спокойствия, терпимости и взаимопонимания, хотя порой барон решительно диктовал остальным свою волю.

  76