Особенно,... 
89 
– Это слишком, - запротестовала как-то Емелия. Они сидели в гостиной с Ильей Ильичом, сморщенным старичком, прославленным на всю Москву золотых дел мастером. - Зачем мне столько драгоценностей? У меня их больше, чем я смогу надеть за всю жизнь.
– Таких вещей никогда не бывает слишком много, - возразил старик, соблазняюще раскладывая перед ней на черном бархате свои изделия.
– Почему бы тебе не взять какой-нибудь браслет, - предложил Николай, подцепляя пальцем сверкающий рубинами обруч.
Емелия покачала головой:
– У меня их хватит на обе руки от плеча до запястья.
Мастер указал на другие украшения:
– Может быть, это ожерелье из янтаря и алмазов? Или сапфировый крестик?
Она рассмеялась:
– Мне ничего не нужно. В самом деле!
– Княгиня заслуживает чего-то особенного, - объяснил Николай, не обращая внимания на протесты жены. - Чего-то необыкновенного. Что еще вы принесли показать?
Илья Ильич вытянул трубочкой губы и, порывшись в горке бархатных мешочков, запустил руку в один из них, вытащил горстку фигурок из самоцветов и расставил их на столе, приговаривая:
– Возможно, княгине понравится вот это… Полагаю, они приятны на вид.
Емелия восхищенно ахнула:
– О, как чудесно! Я никогда не видела ничего подобного!
Задумчивая улыбка мелькнула на лице Николая.
– Я тоже, - произнес он, хотя это было ложью. Этот маленький зверинец выточенных из самоцветов животных он взял с собой в изгнание. Лебедь из белого коралла с золотым клювом, малахитовая лягушка, аметистовый волк с золотыми лапами и среди прочего венец коллекций - янтарный тигр с желтыми алмазами вместо глаз.
Емелия взяла в руку тигра, разглядывая его со всех сторон.
– Посмотри, как сверкают его глаза. Разве он не прекрасен?
– Прекрасен, - мягко согласился он, не в силах отвести глаз от ее сияющего лица. Он оторвался от этого зрелища лишь на мгновение, чтобы сказать золотых дел мастеру:
– Мы берем их все.
Емелия радостно засмеялась и порывисто обняла его.
– Ты так добр ко мне, - прошептала она ему на ухо. - Ты заставляешь меня любить тебя чересчур сильно.
Он провел губами по ее нежной щечке.
– В любви нет понятия "чересчур".
***
Однако вскоре на дни тихого блаженства с Емелией набежала зловещая тень. Николай сознавал, что его отношения с царем резко ухудшились, перейдя из очень теплых в весьма сдержанные. Он продолжал сохранять, особенно на расстоянии, чувство восхищения государем, но вспыльчивый характер Петра, его свирепость и неразумное упрямство делали невозможным для Николая испытывать к нему искреннюю приязнь. А в те смутные времена уцелеть мог лишь тот, кто был у царя в милости.
Находясь под невероятным грузом забот, царь Петр объявил войну не только шведам, но и собственному народу. Он загнал сотни тысяч подневольных крестьян служить в армий и строить Санкт-Петербург, чем вызвал ропот во всех слоях общества. Недовольство и измена царили повсюду, так что немногие были вне подозрений. Тайный сыск не дремал, вынюхивая сведения о том, не сказал ли кто хоть единого подозрительного словечка против царя или его чиновников. Одному Богу ведомо, сколько невинных было оговорено зря и наказано в пример другим, часто без суда и следствия. Воздух Москвы бурлил заговорами, и Николай понимал, что стал мишенью неприязни многих.
– Зависть, - просто объяснил это Николаю его дворецкий, Федька Сударев, в ответ на замечание князя о том, что отношение к нему некоторых родовитых москвичей стало холодным. - В их глазах вам дано много больше заслуженного. Знатный род и богатство, красивая внешность… - Николай саркастически фыркнул, но Сударев, не смущаясь, продолжал:
– Да, да, вы очень хороши собой и женились на замечательной красавице. К тому же заслужили милость царскую своим пристрастием к новым западным идеям. Так с чего бы нашим боярам вас любить?
– Милость царская ко мне… - пробормотал Николай. - Как мне представляется, она уже не стоит и ведра конских яблок.
– Ваша светлость! - ужаснулся Сударев, его темно-карие глаза тревожно заметались вокруг. - Нельзя вам говорить такое вслух! У стен есть уши! Вы подвергаете опасности себя и княгиню.
– Мы уже в опасности, - тихо промолвил Николай, поднося руку к большому синяку на подбородке. Он получил его днем раньше, на встрече царя Петра с восемью дворянами, которых тот собирался назначить губернаторами согласно нововведенному делению России. Меншикову поручался Санкт-Петербург, князю Дмитрию Голицыну - Киев, боярину Апраксину - Казань…
89 
