читайте - не пожалеете 
90 
Наконец есть еще одно попадание. Японец начал резко сбавлять ход, а из его недр наружу вырывается пар – ага, либо в машину, либо в котел. Русский снаряд сильно отличается от японского, так как не взрывается, столкнувшись с мало-мальским препятствием: он прошивает обшивку корабля и детонирует уже внутри, разумеется, если энергии в достатке, чтобы проникнуть вовнутрь, – расстояние уже вполне это позволяло. Так, с этого пока хватит.
– Дистанция до второго!
– Пятнадцать кабельтовых!
– Рудаков, огонь по второму!
– Есть!
Вновь рявкает орудие. Ему вторит уже орудие с правого борта. Японцы тоже задействуют мелкий калибр. Ну понеслась.
«Лейтенант Бураков», самый быстрый миноносец в этой войне, вынужден был подстраиваться под остальных, которые уступали ему в ходе до шести узлов. Что поделать, таков приказ: если вырваться вперед, то непременно можно вызвать сосредоточение огня сразу нескольких кораблей на нем одном, а это смертный приговор. Однако командир миноносца лейтенант Дмитриев буквально кожей чувствовал, как вибрирует его корабль от нетерпения, до предела машин еще далеко, его словно гончую сейчас сдерживали на поводке.
Вновь зигзаг, выход из-под накрытия, снаряды вспарывают водную гладь, где сейчас, по прикидкам, должен быть миноносец, один из снарядов все же отклоняется и вздымает фонтан справа по носу. Не в непосредственной близости, а в стороне, но все же один из осколков попадает в матроса из орудийной обслуги. Уже второй раненый, а ведь до сих пор удавалось избежать попаданий. Нет, так дальше продолжаться не может. Нужен рывок. Так они либо быстрее доберутся до противника, либо отвлекут огонь на себя, чем помогут остальным. О том, что эта атака может оказаться самоубийственной, отчего-то не думалось, в крови бушует адреналин, чувство опасности притупилось, всем существом овладел небывалый азарт, голова кругом.
– Машина самый полный! Саша, выжми все, что только можно!
– Понял, – слышится из утробы корабля как-то глухо и отдаленно, словно из преисподней. К черту плохие мысли! Вперед!
Палуба под ногами по-особенному завибрировала, Дмитриев почувствовал, как кораблик словно напрягся и натужно налег на винты, толкая воду теперь уже на пределе – именно на пределе, в этом не было никаких сомнений. «Лейтенант Бураков» начал ускоряться, сначала медленно, с ленцой, затем все быстрее и быстрее. Вот уже товарищи остались за кормой.
Вдруг впереди вспухли облачка дыма, которые все росли и росли, вскоре начав сливаться в сплошную стену. Что это? Да что бы там ни было, главное, что это ему на руку. Вскоре уже не видно противника, стало быть, не видно и их. Вот и славно. То, что нужно. Вот стена черного дыма, низко стелющегося над водой, приближается вплотную. Дмитриев оттесняет в сторону рулевого. «Лейтенант Бураков» проскальзывает сквозь стену дыма и как чертик из коробочки выскакивает с другой стороны. Где японцы? Ага, вот они, оттянулись правее. Вокруг одного из них видны всплески. Не иначе как броненосцы вступили в дело. Но что-то многовато всплесков. Это что же, они настолько приблизились, что все броненосцы сосредоточили на них свой огонь? Да вроде не должны. Ладно, потом. Все потом.
– Теперь держись, братцы! – азартно кричит Дмитриев, закладывая первый вираж.
До ближайшего крейсера около мили. Развернуться и атаковать? Нет. У него самый быстрый из кораблей, он сейчас выдает около тридцати пяти узлов, остальным потребуется гораздо больше времени, чтобы добраться до броненосца. А значит… Первый залп крейсера проходит мимо. Понеслась.
Началась гонка со смертью. Миноносец несся вперед, словно спущенная с поводка гончая, закладывая замысловатые пируэты, выписывая такие эволюции, что оставалось только удивляться, как люди не сыплются с палубы при таких кренах, когда корабль буквально заваливался на борт: казалось, еще мгновение – и он перевернется. Все это не способствовало быстрому сокращению дистанции, но разрыв между ним и крейсерами неуклонно рос, а расстояние до цели сокращалось. Вокруг вздымались водяные столбы самой различной величины от самых разных калибров, но кораблик был словно заговоренный.
Дмитриев с побелевшим, словно накрахмаленная простыня, лицом, с горящими невероятным азартом глазами изо всех сил вцепился в штурвал, словно от этого зависела его жизнь, да и зависела, чего уж там, вот только нервное напряжение и азарт, одновременно охватившие его, притупили чувство опасности настолько, что об этом даже не думалось. Сейчас шла игра – кто кого. Противник молотил по нему, не останавливаясь ни на мгновение, он же уворачивался с невообразимой ловкостью, словно в далеком детстве, когда так любил играть в салочки.
90 
