99 
– Вообще-то это епархия моя и артиллерийских офицеров. Но вы правы, не думаю, что командующий будет против. Уж по пятку снарядов кинуть всяко-разно будет нужно.
– У меня есть предложение.
– Интересно… – Что и говорить, послушать этого прапорщика и впрямь было интересно.
Его новый подчиненный был одним из учредителей «Росича», а этот концерн уже успел снискать себе славу ящика фокусника, из которого всякий раз появлялись весьма занятные вещи. Взять хотя бы их дальномеры – такие, кстати, были установлены и на бронепоездах: мало того что они были куда практичнее и точнее микрометров, которые использовались в настоящий момент, так еще и обеспечение высокой точности измерений до ста кабельтовых тоже о чем-то говорило. Чего только не было в запасе у этих ребят. Идея новых мин с якорь-тележкой, или парованный трал: установи такой на броненосце – и проход тралить не надо, только успевай расстреливать всплывающие на безопасном расстоянии от борта мины. Потом, всегда можно было отмахнуться, как от этой его блажи сделать из моряков пехотинцев, а вот выслушать вреда точно не будет.
– Вот взгляните. – Звонарев выложил перед ним лист карты. Карта как карта, только разлинеена на квадраты, как и те, что передали представители концерна морякам, хотя и сухопутная.
– Не объясните?
– Разумеется. Это карта Квантуна, общая, так сказать. Цифры в квадратах – номера листов. Допустим, нам нужны окрестности станции Нангалин, тогда мы берем лист номер шесть. – Звонарев извлек лист карты с номером шесть в углу. – Здесь вся карта также поделена на квадраты, но только сторона квадрата составляет версту…
– Стало быть, сухопутная система исчислений.
– Мы ведь на берегу, так будет удобнее.
– Ну это кому как.
– Не забывайте, что такие же карты мы постараемся вручить и сухопутному командованию, – они куда детальнее имеющихся, здесь я голову на отсечение даю. А для наилучшего результата тут единообразие нужно.
– Что же, с умными доводами спорить трудно. Давайте дальше.
– Каждый квадрат мы мысленно делим еще на шестнадцать квадратов и движемся от левого верхнего угла по часовой стрелке, описывая своеобразную улитку. Вот так вот. К примеру, наша батарея…
– Бронепоезд.
– Я склонен воспринимать ее как подвижную батарею. Но не суть, пусть это будет любая другая батарея. Допустим, нам необходимо накрыть вот этот участок. – Сергей произвольно указал точку на карте. – Для этого мы даем координаты: лист шесть, квадрат двенадцать три, по улитке семь.
– Командир батареи, имея такую же карту, получив ориентиры, наносит удар сюда, – с ходу уловил Покручин. – Но квадрат все же получается великоват, сторона выходит сажен сто.
– Дается пристрелочный выстрел, а дальше даются уточнения – по недолетам, перелетам и отклонениям вправо, влево. Исходя из доклада корректировщика вносятся необходимые поправки. А вот готовальня для работы с закрытых позиций.
– Дельно. Вы возьметесь провести занятия с нами?
– Я – нет, из меня тот еще артиллерист, а вот один офицер из отдельной роты моего компаньона с радостью поделится с вами своими наработками. Правда, он учился на старых китайских полевых пушках, но не думаю, что принципы будут отличаться, только характеристики орудий.
– Я вижу, у вас здесь и побережье имеется. Выходит, эти карты можно использовать и для береговой обороны, и опять-таки с закрытых позиций это тоже возможно.
– Точно. Совсем как в Порт-Артуре, еще совсем недавно.
– Вот это уже совсем другое дело – это не матросов перековывать в пехоту.
– А что, такое понятие, как морская пехота, вами отвергается напрочь?
– Здесь главное: морская.
Понятно, кто о чем, а вшивый о бане. Ну нормальный ведь человек, новинку просек на раз, не стесняется поучиться у сухопутного артиллериста, а как только речь заходит о десанте… Моряки – и никаких гвоздей. Так, это все полемика, но как быть с людьми, терять их из-за глупости вовсе не хочется. Звонарев все еще пребывал в расстройстве чувств, когда вышел из штабного вагона и столкнулся с Фроловым.
– Что, командир, не ладится?
– Тьфу ты, Николай, эдак и заикой можно остаться.
Фролов вместе с Васюковым уже второй день находились в распоряжении Звонарева, и столько же в его фактическом подчинении были матросы десанта, наконец снятые со строительства дополнительной ветки. Но прошедшие уже полтора дня назвать продуктивными было никак нельзя. Время неумолимо отсчитывало последние дни и часы. До боя на цзиньчжоуских позициях оставалось девять дней, вернее, восемь, так как если изменений не произойдет, а они, судя по всему, не предвиделись, то наутро девятого дня и начнется. Слишком малый срок, чтобы научить людей многому, но вполне достаточный, чтобы преподать хотя бы малое.
99 
