Последние отзывы

  21  

— Да будет тебе известно, дорогая моя, что сегодня ночью я...

Тут я поспешно наступаю снова на хвост Сокса, но уже с выпущенными когтями.

И быстро говорю Челси, чтобы помешать беспардонному хвастовству Сокса:

— А сегодня ночью Зяма и Сокс признались друг другу в любви! — И еще глубже запускаю когти в хвост Сокса, чтобы он и не вякнул. Тут до него наконец доходит, о чем можно говорить с молоденькими девушками, а о чем не следует, и сдавленным от боли голосом Сокс подтверждает:

— Да... Мартын говорит правду...

— Ладно, — сказала Челси. — В таком случае, Сокс, я тебя поздравляю! Привет Зяме... Но по-моему, ребята, вы оба что-то темните... До вечера!

— Погоди, Челси, — говорю я. — Ты знаешь, кто такой Аарон Маймонидес?

Я думал, что у Челси глаза выпадут на пол!

— О Боже!.. — еле вымолвила она. — Ты-то откуда про него знаешь?!

— Он мне приснился, — честно сказал я.

— С ума сойти!.. — сказала Челси. — Маймонидес — это какой-то испанский врач и философ пятнадцатого века...

— Еврейско-испанский, — поправил ее я.

— Господи, Мартын! Ну какая разница — еврейский или испанский?! Он же был ученый! Вот что главное... Чао! До вечера.

С тем и ушла.

А мы с Соксом сбегали в сад погадить, и я нечаянно наделал на какое-то сверхсекретное следящее устройство, спрятанное в траве под кустиком. Автоматически сработали еще какие-то защитные штуки, взвыла сирена... И получился жуткий шухер!

Эту мою промашку Сокс взял на себя, и нам даже не влетело! И мы пошли шататься по Белому дому.

Не скрою, мне довольно быстро надоели все эти огромные залы, роскошная мебель, портреты каких-то типов — в старинных костюмах... Хотя в то же время я несколько прибалдел от фантастического великолепия Красной гостиной с белым камином и потрясающими золотыми настольными лампами и золотыми гардинами! А от Овального зала с гигантским голубым ковром я просто пришел в восторг!

Этот стол с живыми цветами!.. Эти высоченные окна с роскошными портьерами, камины, вазы, мебелишка — будь здоров!..

Ну и, конечно, Большой приемный зал! Это я вам скажу — картинка маслом... Потрясное зрелище!

Народищу шляется по Белому дому — тучи! Один мужичок в серой кофте бегает по всем комнатам и залам — заводит часы! Вот такая у него работа. Второй — в черном смокинге, лакированных туфлях, с черной «бабочкой» — ковры пылесосит в залах... Какие-то типы с протокольными мордами в пиджачках и галстуках — кто с «уоки-токи», кто с телефоном — «хенди» — шныряют по всем этажам, морды у всех серьезные, все такие деловые...

Кто-то кем-то распоряжается, кто-то кому-то подчиняется — кошмар! И все при деле.

Несмотря на довольно быструю потерю интереса к парадной части Белого дома, я особенно не возникал. Я понимал, что Сокс показывает мне «свои» владения, и мне очень не хотелось его обижать.

Но когда мы спустились в нижние этажи — в обслуживающий комплекс — тут у меня чуть «крыша не поехала»! Вот отсюда я бы никогда не вылезал! Здесь было так интересно — сдохнуть!..

Один склад посуды чего стоил! Сотни различнейших комплектов на хрен знает какое количество персон хранились в специальных огромных коробках. Каждый сервиз для определенного случая. И какая посуда!.. Обалдеть! Невиданной красоты!

А прачечные с массой автоматических стиральных машин, с уймой различных химикатов на все случаи грязи и запачканности!.. И замечательная тетка-негритянка, которая всем тут заведовала.

Я вообще заметил, что в Белом доме работает очень много негров. Их теперь в Америке стыдливо называют «афроамериканцами», хотя к «афро» они имеют такое же отношение, как наши русские евреи к испанскому Маймонидесу...

А кухня Белого дома?! Это же не кухня — это же черт знает что!.. Бывал я в больших кухнях разного общепита. И у нас в Питере на проспекте Науки в шашлычной у Сурена Гургеновича — я там даже недолго сотрудничал, делал вид, что отлавливаю крыс... И в Германии, в Мюнхене, в «Биргартене» Английского парка тоже кухонька была — я тебе дам!..

Но такой кухни, как в Белом доме, я никогда и нигде не видел. Ни конца ни края этой кухне, полк поваров, поварят и поваришек, все в белом, запахи — умереть-уснуть, чистота феерическая, и при всем столпотворении народа, продуктов и кастрюль — обстановка удивительно спокойная и доброжелательная.

Каждый делает свое дело. Очень квалифицированно. Наверное, отсюда и спокойствие.

Было бы свинством не упомянуть, что в кухне нас сразу же покормили — и свежей рыбкой, и вареными куриными потрошками, и чем-то неизвестным, но очень сладким...

  21