Особенно,... 
107 
Брендон закусил губу. При мысли о том, что он будет жить под одной крышей с Присциллой, сердце его учащенно забилось. Однако он все еще не решался.
– Вот что, – наконец не выдержал Крис. – Только вызволи ее и привези сюда. Мы со Сью Элис все устроим, присмотрим за ней до тех пор, пока ты не соберешь нужные сведения об Эгане. А сейчас отоспись. Если хочешь убедить юную и прекрасную леди, что лучше тебя нет никого в целом свете, поскорее верни свой шарм. Сейчас тебе не обольстить и столетнюю старуху.
Брендон с облегчением рассмеялся. Прежде всего надо вызволить Присциллу, привезти ее в «Эвергрин», а потом заставить ее выслушать все, что он должен сказать! О, он сможет убедить ее выслушать все!
Присцилла с трудом досидела до конца, обеда, на который их с Эганом пригласили в «Обурн», красивый особняк одного из наиболее влиятельных семейств города.
В умении скрывать свои чувства она далеко продвинулась за последние недели. Присцилла даже научилась играть роль любящей супруги. Для этого следовало лишь молчать, подтверждать кивком или улыбкой амбициозную светскую болтовню Стюарта да порой подавать ничего не значащие реплики. В этот вечер муж казался ей немного иным, более довольным жизнью, но о причинах она не догадывалась. Когда они вернулись домой и, как обычно, попрощались на пороге ее комнаты, Присцилла легла, но, не сомкнув глаз почти до утра, ворочалась с боку на бок.
Потому-то она и не смогла поднять тяжелых век, когда солнечные лучи упали ей на лицо.
– Мадам Эган! – воскликнула Шармэн Тремулэ, горничная-француженка, и потрясла Присциллу за плечо своей костлявой рукой. – Так вы весь день проведете во сне!
«Тебе-то что за дело?» – раздраженно подумала Присцилла, но потом вспомнила, что накануне сама просила разбудить ее в десять часов. Старуха горничная никогда не преступала границ.
– Хорошо, хорошо, Шармэн, уже встаю, – недовольно отозвалась она.
Вчерашний выход в свет подействовал на нее не самым лучшим образом, а уж встречу с Брендоном можно было назвать только полным бесстыдством.
– Вели наполнить ванну! – приказала Присцилла, откидывая голубое атласное одеяло. – Да пусть не жалеют лаванды!
Она сердилась не на горничную, а на себя, и когда та обиженно поджала губы, пожалела о своей резкости и, улыбнувшись, сунула руки в рукава тонкого халата, который Шармэн подала ей.
– Ваш супруг уже отбыл по делам. Мадам, право же, вам следовало проснуться раньше.
– Ужасно жаль, что я тебе не угодила! – фыркнула Присцилла, раздраженная чрезмерной заботой француженки о благополучии Стюарта.
Он сам нанял ее, и, как и прочие его подчиненные, Шармэн Тремулэ пошла бы за него в огонь и в воду. Она, разумеется, не замечала его дурных свойств, ибо он умел быть обаятельным, если хотел. Кроме того, Стюарт был щедр, а прислуга любит щедрых хозяев.
Шармэн вызвала прислугу рангом пониже и, пока та наполняла ванну, начала раскладывать на постели нижнее белье, дабы Присцилла выбрала что-то для себя. Хозяйка не спешила, разглядывая спальню словно в первый раз и слегка морщась при этом. Комната, казалось, забита предметами роскоши: толстенными коврами, зеркалами в вычурных позолоченных рамах, светильниками, хрусталем. Словом, убранство спальни было под стать особняку в целом, и Присцилла считала его безвкусным. Она предпочла бы отделать свою комнату попроще и поскромнее.
– Вы проведете день дома или поедете по магазинам? – спросила горничная, распахивая створки огромного платяного шкафа.
– Еще не знаю, но сейчас я надену вон то платье из голубого муслина.
Лето закончилось, но в Натчезе неожиданно установилась сильная жара.
– По-моему, абрикосовое было бы…
– Муслин легче, в нем мне будет прохладнее.
– Конечно, мадам. Как только примете ванну, позовите меня, и займемся завивкой.
– Завивкой так завивкой, – с раздражением бросила Присцилла, – но никаких крутых мелких локонов, которые так нравятся Стюарту. Я предпочитаю естественный вид.
– Но, мадам, такая завивка сейчас в моде! И потом, ваш супруг распорядился…
– А я распоряжусь иначе! Могу я хоть время от времени выражать свое мнение? К тому же Стюарта весь день не будет дома.
Боже, ее уже тошнит от необходимости всегда угождать мужу! И еще больше – от его нескончаемых распоряжений и приказов!
– Будет исполнено, мадам. Как прикажете, мадам.
В тоне горничной явственно слышалось неодобрение, и Присцилла злорадно усмехнулась краешками губ.
107 
