60 
В то время Гардении показалось, что это был далеко не отеческий поцелуй, но теперь она сказала себе, что она слишком неопытна, чтобы судить об этом. Может быть, немецкие отцы и дяди действительно целуют своих детей в губы. Конечно, у англичан это не принято. Но, как она часто замечала, иностранцы во многом от них отличаются. Она слегка расслабилась. Глупо было держаться столь воинственно, когда барон готов извиняться с таким уничижением.
— Мы должны стать друзьями, Гардения, — говорил он, и она чувствовала, что он прилагает все усилия, чтобы его голос звучал мягко. — Мы оба любим одного человека, мы оба хотим, чтобы она была счастлива. Разве не так? Разумеется, я имею в виду вашу дорогую тетушку.
— О да, конечно, — согласилась Гардения.
— В таком случае мы не должны ссориться, — продолжал он. — Она привязана к вам. Она сама говорила мне, как она вас любит. В ее сердце вы заняли место ребенка, которого у нее никогда не было. Обо мне речь не идет, но все, чего я хочу, — это чтобы она была счастлива и покойна. Вы меня понимаете?
— Да, конечно, — снова сказала Гардения.
— Так вы меня прощаете? — спросил барон
— Я прощаю вас, — ответила Гардения.
Ей не оставалось ничего другого.
— Значит, с этим покончили, — решительно сказал барон. — А теперь, моя дорогая Гардения, присядьте на минутку, потому что я должен сообщить вам кое-что очень важное, поэтому я и приехал пораньше. Я не хотел, чтобы ваша тетя знала о нашем разговоре.
Гардения снова насторожилась.
— Почему? — спросила она.
— Сядьте, и я расскажу вам, — ответил барон.
Она послушалась и присела на краешек кресла, держась очень прямо и сложив руки на коленях. Хотя она и простила его, он нравился ей не больше, чем может нравиться болотная жаба.
«Я не доверяю ему», — подумала она.
Его глаза воровато бегали, и у нее было такое чувство, что всякий раз, когда приходили в движение его толстые губы, они изрекали ложь. Нужно быть очень осторожной.
— Я уже говорил вам, — начал он, — как ваша тетя любит вас. А вы сами как к ней относитесь?
— Разумеется, я люблю тетю Лили, — возмущенно ответила Гардения. — Она была так добра ко мне! К тому же она моя единственная родственница. Кроме нее, у меня никого нет.
— Это очень печально, — заметил барон. — Вам повезло, что у вас есть такая тетя, которая взяла вас в свой дом, сделала членом своей семьи и заботится лишь о вашем благе.
— Тетя очень добра, — пробормотала Гардения.
— Совершенно с вами согласен, — сказал барон. — Поэтому я и хочу, чтобы вы, в свою очередь, сделали кое-что для нее.
— Ну конечно же, — согласилась Гардения. — Что я могу сделать?
— Кое-что довольно трудное, но что доставит ей большую радость, — сказал барон. — Вы согласны?
— Разумеется, — ответила Гардения. — Тут даже не о чем спрашивать. Только почему тетя Лили не попросит меня об этом сама?
— В этом-то и дело, — сказал барон. — Ваша тетя ничего не должна знать о том, что я вам сейчас скажу. Это очень важно! Потому что, как только она узнает об этом, она тут же запретит вам что-либо предпринимать, ведь вы же знаете, как она бескорыстна и, как всегда, думает обо всех, только не о себе?
— Это верно, — согласилась Гардения.
— Так вот, дело в том, — продолжил барон, — что у вашей тети есть протеже, молодой человек, к которому она очень привязана, потому что его мать была ее лучшей подругой. Он сирота, и с тех пор, как умерли его родители, ваша тетя взяла на себя ответственность за его благополучие. Он англичанин и очень хотел служить на море. Ваша тетя все устроила, и сейчас он — офицер Британского военно-морского флота.
— Сколько ему лет? — спросила Гардения не потому, что ее это интересовало, а для того, чтобы что-нибудь сказать.
— Я думаю, семнадцать или восемнадцать, — неопределенно ответил барон. — Конечно, он всего лишь гардемарин, или как вы там называете самых младших офицеров флота.
— Совершенно верно, гардемарин, — подтвердила Гардения.
Барон вставил в глаз монокль.
— Ваша тетя беспокоится, — сказал барон, — так как она думает, что этот юноша, кстати, его зовут Дэвид, попал в беду.
— Почему она так решила? — спросила Гардения.
— Потому что она получила от него несколько писем — их тайно доставили его друзья, но беда в том, что они зашифрованы.
— Зашифрованы! — воскликнула Гардения.
60 
