Особенно,... 
86 
Спешившись, Кэрли привязала коня к дереву и подошла к пруду. Веял легкий ветерок, но день был теплым для этого времени года. Кэрли снова охватили воспоминания о том, как Рамон овладел ею здесь, на этой мягкой зеленой траве.
Сердце у нее сжалось: сюда не следовало приходить.
Она опустилась на колени возле пруда, провела рукой по воде, посмотрела на ее зыбкую поверхность, подумала, что тот день был холодным и они не стали купаться.
Но сейчас Кэрли захотелось окунуться в воду, очиститься от всего, что в ней накопилось. Она расстегнула костюм, сняла сапоги, стянула чулки и занялась корсетом.
Тихий шорох заставил ее поднять голову. Рамон, сидя на камне у берега, жевал длинную соломинку и смотрел на Кэрли темными непроницаемыми глазами. Он был так же красив, как в тот день, когда она увидела его в первые.
— Buenas tardes… mi amor.
Горечь, как яд, отравляла эти слова.
— Что ты здесь делаешь?
Он пожал плечами:
— Думаю, то же, что и ты: спасаюсь от жары.
Он отбросил соломинку, поднялся и направился к Кэрли своей легкой, упругой походкой. Как рысь, крадущаяся к жертве, подумала она и невольно отступила на шаг.
— Это земля дель Роблес. Ты вторгся на чужую территорию.
— О, querida… надеюсь, ты простишь мужа, который посетил место, дорогое ему с детства.
Рамон приблизился к Кэрли. Подняв голову, она посмотрела на него. Во рту у нее так пересохло, что она едва шевелила языком.
— Я… я не одета. Отвернись, мне надо одеться.
— Зачем отворачиваться?
— Но ведь ты джентльмен?
— Это не так. — В его смехе звучал сарказм.
Ее сердце бешено стучало, но Кэрли смело встретила его мрачный взгляд.
— Тебе лучше уйти.
Теперь он засмеялся немного мягче.
— Ты напоминаешь тигрицу, когда сердишься.
Она молча протянула руку к своему костюму, но Рамон, опередив ее, завладел им.
— Тебе не понадобится одежда… во всяком случае, пока.
Кэрли обдало жаром. Господи! Она увидела в его горячих темных глазах неприкрытое желание и едва сдержала стон. Боже, она по-прежнему хотела его, а может, даже сильнее, чем прежде.
Должно быть, Рамон прочитал ее мысли. Его губы искривила усмешка.
— Значит… ты чувствуешь то же самое. Я хотел знать…
Она отвернулась от него, изо всех сил стараясь унять дрожь.
— Отойди да меня, Рамон.
Он схватил ее за руку, повернул лицом к себе:
— По-моему, в этом нет нужды.
Рамон привлек ее к себе и грубо поцеловал. Кэрли вырвалась, отдернула руку, замахнулась, чтобы дать ему пощечину.
Но он остановил ее:
— Один раз я допустил такое. Возможно, хотел испытать боль. Это время прошло.
Он снова безжалостно ;впился в ее рот и глубоко засунул в него язык.
Кэрли решила дать ему отпор, зная, что произойдет, если она не сделает этого. Внутренний голос предупреждал ее: Не уступай! Подумай, какая невыносимая боль охватит тебя, когда он уйдет! Упершись ладонями в его грудь, она попыталась оттолкнуть его, хотя ее губы тянулись к нему.
Кэрли тихо и жалобно застонала — от боли и бессилия. Она хотела Рамона, любила его! Ей пальцы вцепились в его рубашку, губы раскрылись от неистовых поцелуев Рамона, язык скользнул в его рот.
Теперь Кэрли услышала стон Рамона. Он стянул рубашку с ее плеча и жадно приник к груди девушки. Ее соски набухли и затвердели. Рамон стащил с нее панталоны, его пальцы, лаская Кэрли, спускались все ниже и ниже.
— Рамон… — прошептала она, и его имя прозвучало как крик боли, печали и страсти. Он расстегнул брюки, поднял Кэрли за ягодицы, и она обхватила ногами его талию.
— Ты знаешь, что хочешь этого, дорогая. Обними меня за шею.
Она подчинилась, и Рамон раздвинул ее бедра.
— Те quiero, — прошептал испанец, — Я хочу тебя.
— Да… — шепнула она. — Я тоже тебя хочу.
Ей казалось, что она умрет от этого желания. Когда он вошел в нее, на Кэрли обрушился дождь из звезд. Она заплакала от счастья и наслаждения.
— Рамон!
— Si… я здесь… в тебе.
Дав ей погрузиться в блаженство, он вошел в Кэрли снова… быстрее, глубже. Ее захлестнуло ликование. Рамон напрягся, приближаясь к экстазу, и выплеснул семя в ее лоно. Кэрли еще крепче обхватила руками шею Рамона и положила голову ему на плечо. Слезы брызнули из ее глаз, покатились по щекам.
— Рамон! — прошептала она. — Я так тебя люблю!
Он застыл и, казалось, перестал дышать. Отпустив Кэрли, Рамон посмотрел на ее мокрые щеки, потом его взгляд устремился вдаль. Постояв неподвижно, он начал расстегивать свою рубашку.
86 
