Последние отзывы

  64  

— Вижу.

— Вот когда ретранслятор и домик сойдутся в створе, вы будете обязаны скомандовать «Прямо — норд!» и пустить судно вперед, оставляя маяк с левого борта. Слышите? Точно на норд! Иначе три-четыре градуса левее — и судно по своей осадке сможет пройти эту глубину. Там по фарватеру четырнадцать метров...

— Какой кошмар! — с отвращением пробормотал Лоран.

— Прямо — норд! — по-испански скомандовал Уоррен рулевому. — Анри, я послежу за показаниями эхолота, а вы, пожалуйста, отметьте на карте эти ориентиры — красный домик и ретранслятор на холме. И не бойтесь запачкать руки, Лоран! Вам платят большие деньги.

Глядя вперед и сверяясь с показаниями компаса, рулевой усмехнулся. Наверное, он недурно понимал и английский язык...

Анри Лоран проставил отметки на карте и поднял глаза. И увидел впереди белый, пенный, завивающийся бурун над подводным рифом!

— Внимание, рифы!!! — мгновенно прокричал он рулевому. — Прямо по носу — бурун! Лево руля! Черт вас, проклятых, подери!..

Перепуганный рулевой резко рванул штурвал, судно на всем ходу бросило влево, и бурун, клокочущий над подводной скалой, неумолимо и убийственно торчащей со дна залива, прошел с правой стороны «Торнадо».

Стенли отпрянул от приборов, медленно вытер мгновенно взмокшее испуганное лицо. Перевел дух, негромко сказал Лорану:

— Не хватало нам самим напороться... Спасибо, Анри.

— А пошли бы вы все... — злобно проговорил Лоран.

На мостик поднялся удивленный Чарли:

— Что случилось?

Не желая объясняться, Стенли махнул рукой и, все еще не придя в себя от испуга, сказал:

— Чарли, давайте сверим ваши промеры глубин с показаниями эхолота...

— Сейчас, — ответил ему Чарли и повернулся к Анри Лорану: — Месье Лоран, вы давно видели своего друга доктора Краузе?

Лоран насторожился:

— Позавчера. А что?

— Произошла неприятность, — сочувственно сказал Чарли. — Сегодня ночью доктор Мартин Краузе умер от сердечного приступа.

Рулевой с интересом скосил глаза на замершего Анри Лорана.

Лоран помолчал, а потом тихо, севшим голосом, проговорил с нескрываемой ненавистью:

— Это вы его убили...

— Нет, — очень спокойно ответил ему Чарли. — Нет, месье Лоран. Доктора Мартина Краузе убили вы. Наверное, он просто не выдержал той душещипательной истории, которую вы ему рассказали позавчера вечером.

* * *

... Вот когда сегодняшнему Мартову и самому стало как-то уж очень тошнехонько и грустно...

«...над вымыслом слезами обольюсь...»

Так ведь и вымысла-то не было тут никакого! Просто вспомнил о том, что четыре года тому назад в одном из затерянных уголков земного шара убили хорошего и доброго человека...

И это после трех с половиной тысяч погибших в Нью-Йорке...

После нескончаемых взрывов по всей России, по всему миру, уносящих в небо десятки тысяч человеческих жизней.

После раскола возмущенной Земли и вырвавшегося из берегов разъяренного Океана, где жертвы людские исчислялись уже сотнями тысяч!

А вот написал Мартов о смерти одного доктора Мартина Краузе.

* * *

... В ночной бар теплохода не доходил шум судовых машин, а удары волн слышались далеко внизу. Досаждал верхнему ночному бару только ветер. Стоило приоткрыть входные двери, как в баре тревожно взлетали занавески на окнах...

В этот поздний час в баре было людно и шумно.

Негромко, под сурдинку, играл оркестр. Босиком танцевала захмелевшая молодая француженка, сдержанно и чуточку старомодно двигались в танце пожилые пары...

Несколько старых немцев были в национальных баварских костюмах — расшитые суконные жилеты, кожаные штаны по колено — «ледерхозы», высокие шерстяные чулки грубой вязки и тяжелые горные ботинки. У некоторых на головах — войлочные шляпки с коротким фазаньим пером за лентой.

Все они сидели за одним столом, где не было живого места от тучи пивных кружек. Обнявшись, немцы громко и не очень трезво пели и довольно слаженно раскачивались в такт своей собственной песне, не имевшей никакого музыкального отношения к мелодии оркестра...

Около стойки бара, за офицерским столом, сидели Таня Закревская, Тимур Петрович Ивлев и старый хирург из Гамбурга — доктор Зигфрид Вольф.

Со стаканом джина в руке, доктор Вольф что-то горячо и увлеченно втолковывает Тимуру Ивлеву, а Таня тут же переводит:

— Доктор Вольф говорит, что, по его расчетам, будущее принадлежит инвазивной хирургии... А что такое инвазивная хирургия, Тимур Петрович?

  64