Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
95 
...и на капитанском мостике из двух динамиков тут же раздался его голос:
— Пост медицинской помощи развернут! Санитарная партия в сборе!
Сразу же за докладом главного врача судна динамики стали выстреливать доклады и всех остальных корабельных служб:
— Аварийная партия машинного отделения в сборе!
— Пост радиорубки на месте!
— Кормовая партия в сборе!
— Носовая партия в сборе!
— Боцман на месте! — прозвучал голос Алика Грачевского.
Дождавшись последнего доклада, капитан приказал в, микрофон:
— Командиру аварийной партии машинного отделения произвести немедленную герметизацию аварийного отсека и начать заделку пробоины!
Николай Иванович сам встал у ручек машинного телеграфа, приказал старпому Конюхову:
— Петр Васильевич, произведите точный компьютерный расчет поступления забортной воды.
— Есть, произвести расчет!
Вжавшийся в угол за дверью, ведущей на правое крыло мостика, Анри Лоран не понимал ни единого слова.
Но судя по докладам судовых служб, летевшим из динамиков громкой связи, по отрывистым и четким интонациям приказов капитана, по тому, как мгновенно отвечали ему подчиненные, Анри Лоран — сам бывший когда-то капитаном — отчетливо понял, что в той расхлябанной и раздрызганной России, как писали газеты, в этом вымирающем, холодном, полуазиатском мире есть еще какие-то маленькие, гордые и очень слаженные сообщества, которыми могли бы гордиться любые самые передовые и цивилизованные государства...
И во искупление своего чудовищного греха Лоран вдруг почувствовал необходимость хоть как-то попытаться помочь этим людям выбраться из той беды, в которую он и втравил их собственноручно...
— Капитан... — попытался сказать он и вышел на два шага из-за двери. — Послушайте меня, капитан...
Но Николай Иванович просто отбросил его назад, за дверь, и рявкнул по-английски.
— Заткнись! — моментально перешел на русский язык и распорядился: — Вахтенный помощник — на эхолот!
— Есть, на эхолот! — отозвался вахтенный, а уже через три секунды раздался его доклад: — Глубина семнадцать метров... Глубина — восемнадцать метров... Глубина — двадцать два метра!
Совершенно уничтоженный Анри Лоран, съежившись и закрывая лицо руками, стоял за дверью, ведущей на правое крыло...
Глядя в плоский монитор специального компьютерного устройства, старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов сказал:
— Николай Иванович! Скорость поступления воды — тысяча сто восемьдесят кубических метров в час... Тридцать два куба в минуту. Это в два раза больше мощности наших водоотливных средств!..
В аварийном отсеке зияла узкая длинная дыра с загнутыми внутрь отсека рваными стальными краями. Из этой дыры, как из мощной водяной пушки, безостановочно хлестала вода.
Восемь человек аварийной партии машинного отделения по колено в воде, уже заполнявшей отсек, пытались подвести к дыре «пластырь» и зажать его длинными винтовыми упорами.
«Пластырь» представлял собой щит длиною в два с половиной метра, с краями, обшитыми кожей, для мягкого и плотного прилегания к израненному борту...
Вода врывалась в отсек со скоростью почти полутонны в секунду, сбивала людей с ног, выдирала из их рук тяжелый щит, отбрасывала винтовые упоры...
Она уже лилась через высокий порог двери и обрушивалась в машинное отделение, расположенное метра на три ниже затопляемого отсека.
Люди что-то кричали друг другу, но шум воды и машин был настолько силен, что разобрать в этом грохоте ничего было невозможно...
— Включить все водоотливные средства! — приказал в микрофон капитан.
В главном зале машинного отделения заметались вахтенные механики и мотористы. Затрясся в раскрутке огромный электродвигатель, с каждой секундой наращивая обороты...
...и из отверстия в высоком внешнем борту теплохода, прямо под пассажирами, пребывающими в полном восторге от поразительного ландшафта близких берегов залива Принцессы Дайяны, в прозрачную гладь залива хлынула белая струя воды толщиною в телеграфный столб.
Но на это никто из пассажиров не обратил внимания. Так был прекрасен новый маршрут русского лайнера, преподнесенный в подарок всем, кто захотел провести свои лучшие дни в путешествии на этом замечательном судне...
И только старый гамбургский хирург, стоявший вместе со всеми у борта, — доктор Зигфрид Вольф удивленно посмотрел на неправдоподобно толстую струю воды, хлещущую откуда-то из недр корабля, и очень, мягко говоря, удивился...
95 
