148 
— Я просил заняться со мной любовью, а не сводить с ума. — В бешеном порыве он впился в ее грудь поцелуем, глубоко всасывая ее нежную плоть.
Она с трудом оттолкнула его, обошла вокруг и встала за его спиной. Он чувствовал ее дыхание, ее руки, скользившие вниз по его напряженным мышцам. Внезапно она обхватила руками его бедра, возбужденно поглаживая и сжимая их.
Воган откинул голову назад и закрыл глаза.
— О, черт! — хрипло прошептал он, когда Джулиана обхватила его за плечи и плотно вжалась в него сзади. Он кожей чувствовал влажные, мягкие завитки ее волос внизу живота, прильнувшего к его бедрам. Это показалось ему очень возбуждающим. Но, когда она еще теснее прижалась к нему и ее пальцы скользнули к орудию страсти, изнывавшему от желания оказаться внутри нее, Рис широко раскрыл глаза.
— Так ты наказываешь меня за всю мою к тебе несправедливость? — прохрипел он. — Намеренно мучишь меня?
Джулиана замерла.
— Ты действительно думаешь, что я могла бы так поступить с тобой, Рис?
— Не знаю.
— Не знаешь? — Ее голос за спиной прозвучал приглушенно. — Конечно же, ты теперь знаешь, что я никогда не причинила бы тебе вреда. Ты сомневаешься в моей любви?
Переведя взгляд выше, он увидел их отражения в большом зеркале, висевшем в простенке рядом с кроватью, — ее руки у него на бедрах, ее голова высовывается из-за его плеч. Схватив Джулиану за руку, он повернулся и заставил ее встать рядом.
— Посмотри туда. — Рис указал глазами на зеркало. Сперва он дотронулся их переплетенными руками до ее молочно-белого плеча, а потом до своего — изрезанного глубокими шрамами. — Ты, вся такая нежная, гладкая и прелестная, как твоя кожа, а я, уродливый, злой и угрюмый. Я все это время мучил тебя, намеренно обижал, хотя ты отвечала на мою злость одной добротой. Черт подери, если я сомневаюсь в твоей любви, то только потому, что не могу поверить в нее. Меня ведь особо не за что любить.
Она повернулась к нему, и в ее глазах он прочел желание.
— Не за что любить? Ты просто слепой дурачок!
Он наблюдал в зеркале, как она гладила руками его плечи, любовно ощупывая его шрамы.
— Я люблю тебя за то, что ты остался в живых, — шептала она, нежно поглаживая следы порок и битв, оставленные на его коже. Потом откинула назад его волосы и потрогала шрам на виске. — За то, что ты наказал моего брата и вышел победителем. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Я люблю тебя за то, что ты сделал для Эвана. — Улыбка исчезла, когда она дотянулась до его лица и взяла его в свои маленькие ладони. — А больше всего за то, что ты отказался от мести и стал по-настоящему моим мужем. За это я всегда буду любить тебя. Разве ты не понимаешь, что я не могу не любить тебя? Всю жизнь, до самого моего последнего вздоха для меня не будет существовать никого, кроме тебя.
Со стоном, в котором смешались и страсть, и раскаяние, и нежность, он подхватил ее на руки и понес к кровати. Осторожно опустил ее и лег сверху.
— Я не стою тебя, но мне все равно. Я люблю тебя и так сильно тебя хочу, что, кажется, просто погибну.
— Так возьми же меня, — прошептала она, открываясь ему.
Рис потерял голову. Гортанно вскрикнув, он вошел в нее, погрузился в ту благословенную теплоту, к которой так стремился. Ее лоно было тугим и влажным. Она извивалась под ним, увеличивая вожделенное трение, и он понял, что теряет рассудок.
— Джулиана… моя сладостная Джулиана… — хрипло повторял он, двигаясь с ней в едином ритме, погружаясь в нее, мечтая отдать ей всю душу, утопить все свои страхи в ее горячем теле.
Ее тело пахло дождем, костром и лавандой. Он хотел поглотить ее, или пусть она поглотит его… но только бы стать ее частью, чтобы уже никогда она не смогла его оставить… никогда больше.
Дождь барабанил по крыше, вторя ритму его сердца и мощных толчков, погружавших его все глубже и глубже в ее лоно. Джулиана порой вскрикивала и тихонько постанывала, отчаянно билась в судорогах наслаждения, стремясь к вожделенной вершине. Он так хотел, чтобы она достигла ее… обрела ее вместе с ним, но приходилось сдерживать себя, чтобы не излиться раньше, чем это произойдет с ней. Рис прижался губами к ее груди, прикусил ее крошечный отвердевший сосок и почувствовал, как судорожно забилась под ним Джулиана.
Он застыл в диком напряжении. «Я дольше не вынесу», — подумал он, и в это мгновение ее голова откинулась назад, и тело задергалось в сладостных конвульсиях.
148 
