Последние отзывы

  11  

— Что?

Уин заставила его вновь опустить голову.

— Волосы Самсона были источником его силы, — сказала она. — После того как Далила их отрезала, он стал слабым и был схвачен филистимлянами.

— Разве ты не читал Библию? — спросила Поппи.

— Нет, — сказал Кев. Он боялся пошевельнуться, пока, ловко орудуя ножницами, Уинифред проворно расправлялась с его густыми кудрями.

— Выходит, ты язычник?

— Да.

— Ты из тех, кто ест людей? — с большим интересом спросила у него Беатрикс.

Уин ответила за него:

— Нет, Беатрикс. Человек может быть язычником и при этом не быть каннибалом.

— Но цыгане едят ежей, — сказала Беатрикс. — А это так же плохо, как есть людей. Потому что у ежей тоже есть чувства, знаете ли. — Она замолчала, глядя, как тяжелый локон падает на пол. — О, какой симпатичный! — воскликнула девочка. — Можно я возьму его, Уин?

— Нет, — угрюмо сказал Меррипен, глядя в пол.

— Почему нет?

— Кто-нибудь может сделать на нем наговор на злой рок. Или на любовь.

— О, я не стала бы делать на него наговор, — со всей серьезностью заявила Беатрикс. — Я просто хотела положить его в гнездо.

— Ничего, дорогая, — безмятежно ответила Уин. — Если нашему другу это не нравится, твоим любимцам придется довольствоваться каким-нибудь другим материалом. — Ножницы ухватили еще одну черную прядь. — Все цыгане такие же суеверные, как ты?

— Нет. Большинство суевернее.

Ее мелодичный смех щекотал ему ухо. По коже побежали мурашки.

— Что было бы для тебя хуже, Меррипен, злой рок или любовь?

— Любовь, — без колебаний ответил он.

Отчего-то вся семья рассмеялась. Меррипен угрюмо обвел их взглядом, но не увидел ни в ком насмешки — только дружеское удивление.

Кев молча слушал их болтовню, пока Уин стригла его волосы. Никогда в жизни он не был свидетелем столь странной беседы. Девочки свободно общались со своим братом и отцом. Они легко переходили с темы на тему, обсуждая то, что не имело к ним прямого отношения, ситуации, которые никак не могли на них повлиять, но, похоже, они получали огромное удовольствие от таких разговоров.

Он не мог представить, как такие люди существуют на свете. Ему было непонятно, как им удалось выжить в этом мире.

Хатауэи были не от мира сего, эксцентричные и жизнерадостные, увлеченные книгами, музыкой и искусством. Они жили в обветшавшем доме, который разваливался на глазах, но, вместо того чтобы починить дверные рамы или заделать дыры в потолке, ухаживали за розами и сочиняли стихи. Если у стула отваливалась ножка, они просто подставляли под него стопку книг. Для него их приоритеты оставались загадкой. И они удивили его еще сильнее, когда, после того как раны его зажили, предложили ему устроить себе собственную комнату на конюшне.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, — сказал ему мистер Хатауэй, — хотя я думаю, что однажды ты захочешь отправиться на поиски своих родных.

Но у Кева больше не было родных. Соплеменники оставили его умирать. Теперь его дом был здесь, с Хатауэями.

Он взял на себя заботу о мелочах, на которые Хатауэи не обращали внимания. Заметив, что прохудилась крыша, он ремонтировал ее, заметив, что забился дымоход, — прочищал его. Несмотря на страх высоты, он заново покрыл крышу черепицей. Он ухаживал за лошадью и коровой, он работал в огороде и даже ремонтировал обувь для членов семьи. Вскоре миссис Хатауэй уже доверяла ему настолько, что отправляла в деревню покупать еду и другие предметы первой необходимости.

Был лишь один момент, когда он мог оказаться выставленным за дверь, и это случилось, когда он подрался с деревенскими мальчишками.

Вид его встревожил миссис Хатауэй. Он был порядком потрепан, и из носа шла кровь. Миссис Хатауэй потребовала от него отчета о том, что произошло.

— Я отправила тебя за сыром, а ты пришел домой с пустыми руками и в таком состоянии! — закричала она. — Что ты натворил и почему?

Кев ничего не объяснял. Он угрюмо смотрел на дверь, пока она его отчитывала.

— Я не потерплю драчунов в этом доме. Если ты не можешь заставить себя объяснить, что случилось, тогда собирай вещи и уходи.

Но еще до того как Кев успел что-то сделать или сказать, в дом вошла Уин.

— Нет, мама, — спокойно сказала она. — Я знаю, что случилось. Моя подруга Лаура только что мне рассказала. Ее брат был там. Меррипен защищал нашу семью. Два других мальчика выкрикивали оскорбления в адрес нашей семьи, и Меррипен их за это побил.

  11