Особенно,... 
102 
– Как можно, домна!
– Как тебя зовут?
– Публий, благородная госпожа. Позволено ли мне узнать, как к тебе обращаться?
– Домна Анастасия Фока.
Трактирщик наверняка осведомитель, но это, полагала Анастасия, не имеет значения. Алексий теперь – кентурион римской армии. Следовательно, Анастасия теперь – жена офицера-всадника. [33] Так что ее прежнее положение и все, что она делала до сих пор, – в прошлом.
Анастасия улыбнулась и достала из кошелька золотой боспорской чеканки:
– Возьми. И займись делом. Я полчаса назад сошла с корабля и желаю поскорее смыть с себя соль.
– Бегу, домна.
Он махнул рукой сопровождающим Анастасию морякам: следуйте за мной – и исчез в доме.
А минутой позже рядом с Анастасией появился мальчик-раб с зонтом и самосской [34] чашей, наполненной виноградными кистями.
– Хозяин прислал домне, – объявил он.
Анастасия улыбнулась. Да, это Рим. Здесь умеют проявить внимание. Не то что в варварских землях. Даже в романизированном Боспоре не могут сделать жизнь человека столь приятной и утонченной.
Сопровождавшие ее моряки спустились вниз, получили по сестерцию [35] и вежливо попрощались.
Она присела на край фонтана. Мальчик встал у нее за спиной, прикрыл зонтом от солнца. В воде плавали толстенькие красные рыбки. Со стороны кухни пахло дымом и пряным гарумом. [36]
Ждать пришлось несколько дольше, чем предполагала Анастасия.
Трактирщик появился с корзинкой, но без служанки.
– Увы, домна! Не сумел найти потребную тебе женщину! Не сердись! И не сомневайся: в термах найдется кому тебе прислуживать. Вот он, – кивок на мальчишку-раба, – проводит тебя, а когда ты возвратишься, служанка уже будет тебя ожидать.
– Хорошо. – Анастасия поставила чашу на край фонтана и поднялась.
Мальчишка последовал за ней: в одной руке – корзина, в другой, вытянутой вверх, – зонт.
Термы! Анастасия уже предвкушала, как погрузится в сладкую прохладную воду бассейна, как будут скользить по спине ловкие руки рабыни, умащивая кожу…
– Анастасия Фока?
Вегилы! На один краткий миг сердце Анастасии упало. Она вновь ощутила себя шпионкой Империи, сознательно передававшей пославшему ее легату лживые сведения… Анастасия знала, что за это полагается. Вот почему проклятый трактирщик так долго возился. Спешил донести. Возможно, ее имя было внесено в списки тех, о ком следовало немедленно доносить властям. Шпионка и предательница…
Анастасия поборола страх, выпрямилась гордо.
Она была шпионкой легата, но теперь она – жена кентуриона. Никто не посмеет…
– Да, это я!
– Ты последуешь с нами. Велено доставить тебя к эдилу.
«Чего я боюсь? – сказала себе женщина. – Поговорю с эдилом – и меня отпустят. Не те сейчас времена, чтобы гражданский чиновник посмел арестовать жену кентуриона».
Анастасия жестоко ошибалась. Для легата Марка, отправившего ее к варварам, для наместника Нижней Мезии Туллия Менофила она не была женой кентуриона. Она была и осталась шпионкой. И предательницей.
Мальчишка-раб стоял посреди улицы, пока матрона и уводившие ее вегилы не скрылись за поворотом, затем сложил ненужный более зонт, присел на обочину, поставил между колен корзинку и принялся с невероятной скоростью поглощать фаршированные финики, запивая их медовым вином. Через полчаса он уснул здесь же, на обочине. Перевернутая корзинка валялась рядом, а бронзовый кувшин из-под вина уже успели украсть. За кувшин мальчишку выдерут так, что он до следующего утра будет отлеживаться в конюшне, и, когда на постоялом дворе появится кентурион-Гастат, разыскивающий приплывшую вчера в город Томы домну Анастасию, мальчишка об этом не узнает и не сможет обменять на пару бронзовых монет информацию, которая стоит золота.
Что дела обстоят скверно, Анастасия поняла, когда в тюрьме у нее отняли деньги и золотые украшения. Она потребовала объяснить, за что ее арестовали, и ей показали табличку с оттиском печати эдила города Томы. Она потребовала юриста… и вегилов, и тюремщиков это очень развеселило. А когда Анастасия объявила, что является женой кентуриона… они развеселились еще больше, а декурион вегилов посоветовал ей не фантазировать. Им прекрасно известно, что прибыла она в одиночестве из города Херсона. А в Херсоне вот уже тридцать лет нет ни одного римского кентуриона. Это декурион знал точно, потому что его дед служил в шестой когорте первого италийского легиона, которая стояла в Херсоне во времена императора Коммода. [37] Еще при Септимии Севере [38] когорта эта была переведена в крепость Харакс, и с тех пор в Херсоне римского гарнизона нет.
33
Золотое кольцо кентуриона римской армии соответствовало всадническому и автоматически присоединяло его носителя к этому сословию.
34
Самосской называли украшенную изображениями керамическую посуду красного цвета.
35
Сестерций – в эту эпоху уже не серебряная, а бронзовая монета. Для удобства читателя: в Римской империи этого времени имели хождение следующие монеты: квадрант (медь),семис (медь, равен двум квадрантам), асс (медь, равен четырем квадрантам), дупоний (бронза, два асса, полсестерция), сестерций (бронза, четыре асса), денарий (серебро, по номиналу – около четырех граммов, равен четырем сестерциям), аурей (золото, по номиналу – около восьми граммов, равен двадцати пяти денариям). Следует отметить, что в указанное время содержание серебра в денарии и золота в аурее было существенно меньше номинала – инфляция.
36
Гарум (ликвамен) – самый популярный римский соус, приготовлявшийся из рыбы, соли, пряностей и трав.
37
Коммод – римский император, правил с 180 по 192 год нашей эры.
38
Септимий Север – римский император, правил с 193 по 211 год.
102 
