Особенно,... 
65 
Соединенная эскадра из пяти десятков боранских кораблей, двадцати восьми – боспорских и одного – римской постройки бороздила зеленую воду Черного моря. Все-таки Коршунов уговорил их идти напрямик. Боранских и боспорских моряков он поразил искусно начертанной картой черноморских берегов. Эта карта, вкупе с прежними достижениями Коршунова, настолько подняла авторитет Алексея, что здешние мореманы перевели его из «сухопутных чайников» в «квалифицированные пользователи». И приняли заявление о том, что Аласейа Большая Вода способен плыть по морю без помощи береговых ориентиров: сочли, что это умение – из области мистического, а не рационального. А коли так, то и обсуждать нечего. Коршунов не стал их переубеждать, хотя жалел, что некому оценить проделанную им зимой титаническую работу. Ведь он, фактически с нуля, разработал систему навигации, сконструировал секстан [12] и продумал всю необходимую математику. Главное – моряки приняли его предложение, а всем прочим было по барабану, как плыть. Лишь бы быстрее и безопаснее.
В поход вышли, едва только отгремели весенние шторма и море подуспокоилось. Стартовали от устья Днепра-Борисфена. Именно там сконцентрировалось Коршуновское войско: гепиды, герулы, гревтунги и прочие готы. Одохар не приехал. Не потому, что ему было зазорно ходить под командованием своего бывшего дружинника, а потому что гревтунги готовились к очередной экспансии в южном направлении, что, естественно, требовало присутствия военного вождя. Земли, присмотренные Одохаром для этого дела во время прошлогоднего похода, были отнюдь не свободны. Но хитроумный Одохар использовал сборную армию, которая двигалась к Боспору, для оказания психологического давления на обитателей облюбованной территории. Именно поэтому вышеупомянутая армия шла к устью Борисфена, а не через Меотиду – к Боспору киммерийскому, как предлагал Коршунов, рассчитывая попутно поддержать своего союзника Фарсанза.
Ничего, обратно поплывем прямо к Боспорскому проливу, решил Коршунов, погрузил на корабли свое воинство и припасы – и двинулся к цели.
Флагманский корабль Коршунова – захваченная трирема – под парусом при умеренном ветре давал порядка двух узлов, а если к ветру прибавить усилия верхнего яруса гребцов (гревтунги, меняясь, гребли в три смены), то скорость удваивалась и достигала примерно шести километров в час. Некоторые из боспорских корабликов даже под парусом могли идти быстрее, но скорость каравана, как известно, определяет самый тормозной верблюд. Так что время от времени Коршунову приходилось придерживать свою красавицу, вернее, красавца, потому что Алексей, не мудрствуя лукаво, назвал трирему «Коршуном». В честь себя, любимого. Здесь так было принято: безудержно хвастать и выставлять напоказ собственные подвиги. Веди себя по-иному – не поймут. И заподозрят нехорошее.
Но такому кораблю свое имя дать не стыдно. Безупречная работа от носа до кормы. Тридцать шесть метров настоящего корабельного искусства. Три яруса весел. У каждого гребца – персональная скамья, подушка и набор ремней, позволяющих грести с максимальным удобством. В Херсонесском сухом доке (стоившем недешево) трирему отремонтрировали, заново просмолили и покрасили, обновили все, что нужно, выкрасили парус в традиционные Коршуновские цвета – белый и красный, вырезали новую носовую фигуру: взлетающую хищную птицу. Правда, Книва заявил, что это вовсе не коршун, а какой-то там орел, но – без разницы. Все равно внушительно. Экипаж – гребцов и «абордажную команду» – Коршунов набрал из своих готов. Только в палубную команду Коршунов нанял четверых моряков-боспорцев, разбиравшихся в снастях и прочем. И еще двоих – рулевыми. Третьим рулевым стал Книва. У парня неплохо получалось. Вообще Книва чем дальше, тем больше ему нравился. Умный, спокойный, надежный. И уже помыкал старшим братом. Не Агилмундом, естественно, – Сигисбарном. Но и Агилмунд как-то, в доверительной беседе, сообщил, что, по его мнению, пацана ждет большое будущее: быть ему риксом.
Коршунову Агилмунд привез гостинцы от родичей: от папаши Фретилы, от тещи, от законной жены. У Фретилы дела идут. Обязанности мирного вождя тестюшка отправляет достойно. Народ доволен. И с Одохаром у них – консенсус, поскольку переселенческим планам военного вождя Фретила не препятствует и уходу значительной части мужского населения в славный поход тоже не воспротивился. Даже с учетом того, что отправится войско раньше, чем закончится посевная. Правда, весна в этом году выдалась ранняя. Оценив добытые в прошлом рейде трофеи, тестюшка счел грабеж более рентабельным мероприятием, чем сельское хозяйство. Заслал он, конечно, зятю и свои наставления. Наставления эти Агилмунд Коршунову передавать не стал. Сказал: будет еще дворовой пес волка охоте учить!
65 
