Особенно,... 
29 
Бросив мимолетный взгляд на Ниминоа (кажется, без сознания?), кормчий обогнул ложе и налетел на брата Карсима. Тут везение Руджа и кончилось. Монах владел оружием куда лучше моряка. И немедленно доказал это. Спустя несколько мгновений Рудж обнаружил, что зажат в углу и с трудом отбивается от наседающего хуридита. Карсим с такой ловкостью орудовал мечом и кинжалом, что у кормчего рябило в глазах. Монах дюжину раз мог бы его прикончить, но это не входило в планы хуридита. Измотать и взять живым.
Кинжал хуридита полоснул по правому предплечью Руджа. Рана пустяковая, но Карсим знал, что делает. Очень скоро рука онемеет или северянин ослабеет от потери крови. Монах не торопился. До Руджа, наконец, дошло, почему он еще жив, и он изготовился в последней отчаянной атаке. Но все никак не мог решиться и броситься очертя голову на врага. Холодные внимательные глаза монаха, казалось, упреждали каждое движение северянина.
И тут удача еще раз улыбнулась кормчему.
В проеме открытой двери возникла из темноты коридора знакомая фигура.
– Данил! – вскрикнул Рудж.
Карсим, отскочив назад, увидел светлорожденного, чутьем бойца понял: этот противник посерьезнее – и решил не оставлять никого за спиной. Клинок хуридита с лязгом обрушился на плечо кормчего. Кольчуга выдержала, но удар сбил Руджа с ног. Хуридит еще раз замахнулся, однако добить не успел. Клинок подоспевшего Данила поймал меч врага.
– Как вовремя…– прошептал Рудж и с облегчением закрыл глаза. В исходе поединка он не сомневался…
Данил послушно уронил меч.
– Вперед! – скомандовал копейщик, и светлорожденный вышел из чулана.
Теперь оставалось лишь дождаться благоприятного случая. И случай представился.
Одному из арбалетчиков приглянулся клинок Данила. И хуридит, шагнув за спину светлорожденного, наклонился к мечу.
Есть! Сапоги светлорожденного полетели в физиономию второго арбалетчика. Банг! – арбалетная стрела ушла в потолок. Данил перехватил копье, рванул в сторону, и копейщик, описав полукруг, врезался в любителя мечей, сбил его с ног и сам растянулся на полу. Копье, однако, не выпустил. Второй арбалетчик выхватил меч… получил пяткой в солнечное сплетение и отключился.
Данил подхватил свой меч, не забыв пнуть второго арбалетчика, а копейщик, бросив оружие, вскочил и помчался по коридору, вопя и призывая подмогу.
Помощь подоспела в виде доброй дюжины солдат и трех монахов. Вся свора немедленно накинулась на светлорожденного. Вот только этим монахам было далеко до ночного противника Данила, Брата-Хранителя Дорманожа, а солдаты представляли опасность для мастера Мангхэл-сёрк разве только с арбалетами в руках. Светлорожденный немедленно рванулся вперед, прикончил самого здорового из монахов, проскочил в образовавшуюся брешь, полоснул мимоходом (но насмерть!) еще двоих и оказался позади хуридитов. Солдаты завертели головами: куда подевался этот голый имперец? У монахов реакция была получше, но они были впереди, потому теперь между ними и Данилом оказалась живая преграда из десятка копейщиков. Впрочем, ненадолго. Меч светлорожденного замелькал в воздухе. Движения его были экономны и стремительны, клинок выписывал сложный узор, и каждый завиток этого узора заканчивался брызгами крови. Язык не повернулся бы назвать это схваткой. Копейщики не то что сопротивляться – даже разглядеть Данила на могли… Монахи оказались попроворней. Ровно настолько, чтобы прожить на несколько мгновений дольше.
Данил смахнул с меча кровь и прислушался. На первом этаже – все тихо. А на втором… Кажется, звук стали?
Босиком – обуваться времени не было,– Данил взбежал по лестнице. Тысяча демонов! Дрались в спальне Ниминоа. Дверь распахнута. Данил ворвался внутрь… Ха! Всего один живой монах. И два мертвых! Молодец, мореход! Великий Тур! Да он ранен!
Данил метнулся вперед, успел перехватить вражий клинок, оттолкнул хуридита от стены и встал между ним и Руджем.
Монах попался шустрый. К тому же – левша. Данил не отказал себе в удовольствии пошутить: перехватил меч в левую руку. Забавно, когда левша вдруг обнаруживает, что противник тоже бьется левой рукой.
Светлорожденный поиграл с хуридитом с минуту, держа его в полной уверенности, что тот вот-вот прикончит чужеземца. Потом вспомнил, что Рудж ранен,– и разрубил монаху загривок.
– Пустяк,– сказал Данил, наскоро перевязав раны кормчего.– Займись девушкой, Мореход, а я погляжу, не осталось ли где нахального монаха.
29 
